4

Еврея Иван Иванович нашел на станции, как и условились. Старик был, по обыкновению, печален и разговор начал странно.

– Знаете, что говорят ваши соотечественники, в том числе весьма разумные, образованнейшие люди? – спросил с горечью он. – «Как в действительности не существует достоинства женщины, так и не может быть понятия о еврейском достоинстве. У настоящего еврея нет внутреннего благородства, которое исходит из достоинства собственного и из уважения к чужому «я». Этим объясняются и еврейское высокомерие, которое выражает отсутствие сознания собственного «я», и властная потребность поднять ценность своей личности – путем унижения личности другого. Настоящий еврей, как и женщина, лишен собственного «я», а вследствие этого и самоценности. Еврей вовсе не антиморален. Он аморален». Кстати, именно поэтому, как многие полагают, евреи и не боятся демонов…

– Господин Цихес, я вовсе… – начал было Рязанов, но старик поднял руку ладонью вперед, давая знать, что не все еще сказал.

– Говорилось и иначе, – продолжал Овсей. – «Поистине я сомневаюсь в том, что еврея можно считать человеком, ибо он глух и к разумным объяснениям, и к авторитетным свидетельствам, будучи в одно и то же время евреем и существом иного порядка», – сказал, к примеру, Петр Достопочтенный из Клюни. И в таком случае кто же еврей? Ясно как день: порождение дьявола! Не человек, а демон, дьявольское отродье, орудие Сатаны, с помощью которого враг рода человеческого борется со светом истины и спасения! Потому против такого противника, как евреи, никакая ненависть не будет слишком глубокой, никакая война – чересчур жестокой, все средства будут хороши, лишь бы очистить землю от этой страшной угрозы! А ведь на самом деле еврей, согласно требованиям Торы, должен жить в реальном мире и привносить в него святость, но не превращаясь в ангела и не переходя в область чистой абстракции… Сказано: «Когда будешь есть плоды рук своих, счастлив будешь и будет тебе хорошо». Потому, господин Рязанов, я помогаю вам вовсе не оттого, будто бы не боюсь демонов, как положено всем евреям.

– Господин Цихес, я никоим образом… – снова попытался вставить слово Иван Иванович, но старик снова отмахнулся рукою.

– Даже Шекспир, великий сочинитель, и тот не избежал. Вот «Венецианский купец»: «Дай скорей сказать «аминь», чтобы дьявол не помешал моей молитве; вон он сам идет в образе жида»… Или там же: «Поистине еврей – сам дьявол во плоти»…

– Господин Цихес, прошу вас, не упрекайте меня в чужих грехах, – нахмурившись, сказал Иван Иванович. – И уж тем паче в грехах Шекспира. К тому же кому-кому, а уж ему сколько-нибудь грехов можно бы и простить.

Старик еврей ничего не сказал на это. Порывшись во внутренних карманах своего опереточного одеяния, он вынул небольшой сверток из желтой бумаги, перевязанный шнурком крест-накрест, и подал Рязанову.

– Я помог вам, чем мог, – чуть слышно промолвил Овсей. – Что из амулетов сработает и когда, в точности сказать не могу. Пользуйте все. И… и более не тревожьте меня, господин Рязанов. Думаю, знакомство с вами добра мне не принесет… равно как и вам со мною.

Иван Иванович коротко поклонился и сунул в ладонь еврею изрядную сумму в ассигнациях.

Вернувшись в усадьбу Миклашевских к ужину, Иван Иванович вяло ковырял некую поданную ему кулебяку и вспоминал пресыщенный событиями день. Визит полицмейстера, неожиданная весть от полковника Горбатова насчет Кречинского, полученные от старого еврея амулеты – все это не вязалось между собою, особенно амулеты, которые Иван Иванович выложил в ящик стола у себя в комнате, не развязав даже шнурка. Наскоро и немного поев, чем вызвал укоризненный взгляд хозяина, Иван Иванович сослался на усталость и поднялся к себе.

Цихес завязал шнурок столь крепко и таким хитрым узлом, что Рязанов, помаявшись, попросту разорвал бумагу и высыпал на стол через дыру то, что лежало в свертке. Это оказались неровной формы серовато-белые камешки с проверченными дырочками для цепочки или бечевки, чтобы носить на шее. На камешках синей краскою (магия цвета – припомнил Иван Иванович) нанесены были письмена, скорее всего на иврите, коего Рязанов не знал. Это могли быть упомянутые старым евреем Эль, Элое, Саббаот, Адонай или Тетраграмматон, а могли быть имена ангелов. Стало быть, остались железо, свинец и ртуть, а также соль и чеснок. Черт с ними, алмазами и бирюзой, не обвешиваться же с ног до головы, словно старой кокотке…

  87