очень нудно 
6 
Торби не боялся гипноза, это слово для него ничего не значило, а Бэзлим не объяснял. Просто однажды вечером после ужина старик сказал ему:
– Торби, я хочу, чтобы ты кое-что сделал.
– Конечно, папа. Что?
– Ляг на свою постель. Потом я тебя усыплю и мы поговорим.
– Как это? Фокус какой-то?
– Нет. Это особый сон. Ты сможешь говорить.
Торби сомневался, но хотел помочь Бэзлиму. Старик зажег свечу, выключил верхний свет. Потом, сосредоточившись на пламени, свечи, он применил обычные приемы: покой, расслабление, дремота, сон…
– Торби, ты спишь, но слышишь меня. Ты можешь мне отвечать.
– Да, папа.
– Ты будешь спать, пока я не велю тебе проснуться. Но ты сможешь ответить на любой мой вопрос.
– Да, папа.
– Ты помнишь корабль, который привез тебя сюда? Как он назывался?
– «Веселая вдова». Но мы его называли по-другому.
– Вспомни, как ты садился в этот корабль. Ты там – и можешь его видеть. Вспомни. Теперь припомни, что было до того, как ты попал на корабль.
– Не хочу! – Не просыпаясь, мальчик весь напрягся.
– Я с тобой. Ты в безопасности. Ну, так как называется это место? Присмотрись к нему.
Через полтора часа Бэзлим все еще сидел на корточках над спящим мальчиком. Пот струился по его морщинистому лицу, он испытывал сильное потрясение. Отправить мальчика назад, в то время, которое он хотел увидеть, – для этого необходимо было снова провести его через воспоминания, тяжелые даже для Бэзлима, старого и ожесточившегося. Торби сопротивлялся этому, и Бэзлим не мог его осуждать, – теперь он знал, сколько шрамов на спине у мальчика и что за каждый шрам в ответе какой-то негодяй.
Но он достиг цели: ему удалось вернуться к событиям, значительно более давним, чем удержала память мальчика, заглянуть в его раннее детство и увидеть ту роковую минуту, когда ребенка отобрали у родителей.
Он оставил мальчика в состоянии глубокой комы и попытался собрать воедино разрозненные мысли. Последние несколько минут исследования оказались такими тяжелыми, что он усомнился в своем праве попробовать определить источник беспокойства.
Ну, а если подумать… что он обнаружил?
Мальчик был рожден свободным. Но в этом Бэзлим и не сомневался.
Родным языком мальчика был системный английский, акцента его Бэзлим определить не мог, но было ясно, что Торби усвоил его с младенчества; возможно даже (хотя и маловероятно), что мальчик родился на Терре – во всяком случае, он принадлежал к Земной Гегемонии. Это удивило Бэзлима, ведь он считал интерлингву родным языком мальчика, потому что тот говорил на ней лучше, чем на других языках.
Что еще? Родителей определенно нет в живых, если доверять искаженным ужасом и страхом воспоминаниям, которые он извлек из памяти Торби. Он не смог узнать фамилию или как-то определить эту семью, они остались просто «папой» и «мамой», – и Бэзлим понял, что отыскать родственников мальчика невозможно.
А теперь последнее, чтобы закончить то тяжелое испытание, через которое он провел ребенка…
– Торби?
Мальчик застонал и пошевелился:
– Да, папа?
– Ты не спишь. И не проснешься, пока я не велю.
– Не проснусь, пока ты не велишь.
– Когда я прикажу, ты сейчас же проснешься. Чувствовать себя будешь отлично, и забудешь все, о чем мы говорили.
– Да, папа.
– Забудешь. И чувствовать себя будешь отлично. Через полчаса тебе снова захочется спать. Я велю тебе ложиться, ты ляжешь в постель и крепко уснешь. Будешь крепко спать всю ночь и видеть приятные сны. Плохих снов у тебя больше не будет. Повтори.
– У меня больше не будет плохих снов.
– Никогда больше не будет плохих снов. Никогда.
– Никогда.
– Папа и мама не хотят, чтобы ты видел плохие сны. Они счастливы и хотят, чтобы ты был счастлив. Когда они тебе будут сниться, это будут счастливые сны.
– Счастливые сны.
– Теперь все в порядке, Торби. Ты начинаешь просыпаться. Просыпаешься – и не помнишь, о чем мы говорили. Но плохих снов никогда больше не будет. Проснись, Торби.
Мальчик сел, протер глаза и улыбнулся:
– Ой, я что, спал? Наверно, выспался? Да?
– Все в порядке, Торби.
Понадобился не один сеанс гипноза, чтобы избавиться от призраков прошлого, но вскоре ночные кошмары совсем исчезли. Бэзлим недостаточно владел техникой гипноза, чтобы стереть тяжелые воспоминания полностью. Он лишь сделал так, чтобы они не мучили Торби. Но если бы даже Бэзлим был достаточно умелым гипнотизером, чтобы стереть память, он не сделал бы этого; у него было твердое убеждение, что опыт человека принадлежит только ему и что даже самое худшее нельзя отнимать у него без его согласия.
6 
