Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
22 
Его спас звонок телефона. Вдруг это вспомнила про него Юлия? Йон оттеснил Верену от порога, пробормотал извинения и торопливо закрыл дверь. Телефонная трубка, которую он давеча никак не мог отыскать, оказалась на столике красного дерева, рядом с работой Тимо, под газетой «Гамбургер Абендблатт». По-видимому, Шарлотта оставила ее там вечером, а он, не обратив внимания, накрыл сверху газетой. Немного помедлив, он снял трубку. Если звонит Юлия, что он ей скажет? Не прошло и суток с тех пор, как они стояли на коленях перед тяжелым шкафом и глядели в глаза друг другу. Йон снова ощутил упругость ее губ. Ему очень хотелось услышать ее голос, и в то же время говорить с ней он боялся. После седьмого звонка он нажал на кнопку.
– Это я, – сказал Роберт. – Скажи-ка, ты не желаешь сыграть сегодня в сквош? Вчера я забыл спросить тебя об этом.
Йон раскрыл рот, но внезапно ощутил, что его язык словно налит свинцом. Он с трудом сглотнул.
– Алло, ты меня слышишь?
– Да, – прохрипел Йон.
– Ну, так как же? Я еще успею заказать площадку на восемнадцать часов, только нужно решить поскорей. На завтрашний день все уже занято.
Йон присел на краешек красного кресла рядом с котом. Колумбус безмятежно дрых и даже как будто похрапывал.
– Послушай, Роберт, – тихо проговорил Йон и закрыл на мгновение глаза. – Тут произошла одна вещь. – Его нога задела за какой-то предмет, валявшийся под креслом. Он нагнулся.
– Валяй! Рассказывай!
Йон вытащил из-под кресла пустую бутылку и уставился на этикетку с надписью «Чинзано».
– Шарлотта умерла, – сообщил он.
8
Не прошло и тридцати минут, как Роберт был у него – он тотчас же сел за руль. Йону пришлось еще раз рассказать о случившемся. Начал он с возвращения Шарлотты с покупками. Про утреннюю сцену на кухне умолчал.
Роберт молча осмотрел разгромленный кабинет. Перешагнул через кучки бумаг, брошюр, едва не споткнулся о старый ящик с инструментами; Йон отпихнул его ногой в сторону. У окна Роберт остановился, оперся ладонями о подоконник и шумно втянул в себя воздух. Долго смотрел на голые деревья и наконец спросил:
– Из-за чего же вы так поругались?
Его вопрос вызвал в памяти Йона сотрудницу криминальной полиции, ту самую, с острой мордочкой. Из-за чего? Да не из-за чего. Из-за всего.
– Ты ведь сам знаешь, какая она становилась, когда напивалась, – пробормотал он.
Роберт по-прежнему бесстрастно смотрел в окно, ссутулив плечи.
– Она считала, что у тебя опять появилась новая пассия, – сказал он. – Во всяком случае, поделилась со мной подозрениями. В прошлую субботу. Когда ты был в городе.
В прошлую субботу он как раз купил черный пуловер, мечтая о том, как прикоснется к коже Юлии.
– Абсолютная чепуха, – заявил он. – И вообще, почему ты так разговариваешь со мной? Словно я записной бабник.
Десять лет он сохранял верность Шарлотте, без всякого труда. Но постепенно она начала меняться, – быть может, это было связано с переживаниями по поводу собственного бесплодия. Во всяком случае, в ней все сильней и сильней проступали черты ее родителей. У Адольфа Шарлотта переняла командирский тон, у Труди постоянное нытье и жалобы на разнообразные болячки, усталость на работе, погоду и, разумеется, на него: он, де, невнимателен к ней, совсем ее забросил, слишком мало с ней разговаривает, не интересуется ее проблемами. Слишком часто сбегает от нее за письменный стол.
За следующие четырнадцать лет у него было шесть любовниц. Другие мужики гуляют гораздо круче. Вот и Роберта с его тремя браками не назовешь образцом супружеской верности.
– Она это утверждала, а не я, – возразил Роберт. – После твоего последнего загула она жила в постоянной тревоге.
Он имел в виду Эвелин. Та прожужжала Йону все уши, уговаривая его уйти от Шарлотты; поначалу он и в самом деле всерьез подумывал об этом. Но чем больше Эвелин нажимала на него, тем менее привлекательной казалась ему перспектива бросить ради нее привычную и, в сущности, вполне приятную жизнь. Неужели он тогда в самом деле считал, что любит Эвелин? Теперь он с трудом припоминал всю эту историю. После нее была еще Вера; его возбудила ее холодная неприступность: захотелось расколоть тот крепкий орешек. Впрочем, про нее Роберт ничего не мог знать.
– Как ты считаешь, мне потребуется адвокат? – спросил он.
Роберт повернулся к нему с недоуменным видом:
– Зачем? С чего ты взял?
22 
