Лёгкий, ненавязчивый романчик 
102 
Поставки зерна шли как и раньше; одна из барж была катапультирована в тот момент, когда Фин и его люди вламывались в резиденцию Надсмотрщика. Следующая тоже ушла по расписанию, и все следующие за ней тоже.
В этот период времени мы не могли позволить себе принимать поспешные решения или упустить что-нибудь важное. Проф знал, что делает. Для столь маленькой страны, как Луна, поставка зерна являлась операцией крупномасштабной, и для того, чтобы в этом деле произошли какие-либо перемены, был необходим срок, гораздо больший, чем половина лунного месяца. В этот процесс было вовлечено множество людей, и от того, как он шёл, зависело, получат ли они свой хлеб и своё пиво. Если бы наш Комитет распорядился наложить эмбарго и остановил скупку зерна, нас бы просто вышвырнули и заменили бы на новый комитет, который руководствовался бы совсем другими идеями.
Проф сказал, что потребуется время, для того чтобы воспитать у людей новый тип мышления. Тем временем зерновые баржи отправлялись как обычно. «Луноход» вёл учёт и выдавал расписки, используя имеющийся гражданский персонал. Официальные послания поступали от имени Надсмотрщика, и его голосом Майк говорил с Администрацией на Земной стороне. Заместитель Надсмотрщика проявил благоразумие, как только понял, что от этого зависит, сколько ему предстоит прожить. Главный инженер оставался на своём посту — Макинтайр на поверку оказался по натуре не доносчиком, а истинным селенитом. Главы остальных департаментов и всякая мелюзга не представляли собой проблемы; жизнь шла своим чередом; мы были чрезвычайно заняты демонтажем системы прежней Администрации и передачей её полезных функций частным организациям.
Объявилось не меньше дюжины человек, каждый из которых заявлял, что он и есть Саймон Шутник.
В ответ на это Саймон написал весьма резкие стихи, разоблачающие их как самозванцев, а его фото появилось на первых страницах «Лунатика», «Правды» и «Гонга». Вайо смогла снова стать блондинкой, она съездила на новую катапульту повидаться с Грегом, затем поехала навестить свой старый дом в Гонконге. С собой она взяла Анну, которая хотела посмотреть этот город. Вайо нуждалась в отдыхе, и проф уговорил её взять отпуск, заявив, что она может постоянно держать с нами связь по телефону.
Я взял на себя руководство её стилягами, а моими помощниками стали Слим и Хейзел — сообразительные, умные ребята, которым я мог доверять. Обнаружив, что я являюсь товарищем Борком и каждый день вижусь с Адамом Селеном, Слим почувствовал благоговение. У него самого партийная кличка начиналась с буквы «Ж».
Была ещё и другая причина, по которой они составили хорошую команду. У Хейзел неожиданно стали появляться плавно-округлые линии, и повинен в этом был не только роскошный стол Мими; просто она достигла определённой точки своей орбиты. Слим был готов сменить её фамилию на «Стоун» в любой момент, как только она этого пожелает. А пока он был занят выполнением партийной работы, которой он мог заниматься вместе с нашей маленькой рыжеволосой драчуньей.
Однако не все воспринимали происходящее с радостью. Многие из наших так называемых товарищей оказались не бойцами, а пустозвонами. Ещё большее количество людей считали, что раз мы ликвидировали Администрацию и захватили Надсмотрщика, то война окончена. Другие были возмущены, когда выяснилось, насколько низкую ступень они занимают в структурах партийной иерархии.
Они горели желанием избрать новую структуру и оказаться на вершине. Адам отвечал на бесконечное количество звонков с такими предложениями или с чем-нибудь вроде этого — он выслушивал, соглашался, убеждал их, что такие, как они, не должны понапрасну тратить время до выборов — и отсылал их ко мне или к профу. Я пытался поручать им кое-какую работу, но не могу припомнить, чтобы хоть кто-нибудь из этих амбициозных личностей не оказался на деле пустым местом…
Было необходимо переделать бесконечное количество дел, а работать не хотел никто. Ну, может быть, за исключением нескольких человек. Самыми лучшими из наших добровольных помощников оказались люди, которые раньше в поле зрения Партии не попадали. Но в общем и целом селениты, вне зависимости от того, состояли они в Партии или нет, к «патриотической» работе интереса не проявляли, если только она не оплачивалась достаточно хорошо. Один тип, заявлявший, что он член Партии (на самом деле он им не был), привязался ко мне в отеле «Свалка», где мы разместили свою штаб-квартиру; он хотел, чтобы я заключил с ним контракт на поставку пятидесяти тысяч значков для «Ветеранов Революции» — тех, кто вступил в Партию ещё до переворота, — утверждая, что это принесёт ему всего лишь небольшую прибыль (по моим прикидкам — около четырёхсот процентов), позволит мне немного подзаработать и осчастливит всех и каждого.
102 
