130 
Она замолчала и сняла очки, затем снова их надела и посмотрела на меня:
– Майкл погиб, когда ему было пять лет. Он утонул в плавательном бассейне мотеля. Это была моя вина. Я побежала в комнату за другим полотенцем, а он ударился головой, и по сей день, мистер Рен, я проклинаю себя за свою глупость. В прошлом июле исполнилось двадцать пять лет с того дня.
– Мне очень жаль.
– Это было… мы все зарабатывали деньги, мечтая, что, может быть, просто переедем во Флориду, где жизнь лучше. Ирвинг зарабатывал очень хорошо, и в то время мы ездили на «Кадиллаке». Мне было за сорок, Ирвинг старше, ему было больше пятидесяти. Понимаете, это был его второй брак, и мы с Майклом просто ездили туда и сюда по трассе № 1, той, что проходит по восточному побережью Флориды. Это было так давно, когда во Флориде еще было безопасно, до того, как все… впрочем, история повсюду одна и та же. У нас был домик на юге, в Сент-Питерсберге, и мы подумывали о переезде. Ирвинг зарегистрировал там свою фирму. Он владел кое-какой собственностью. Это все было до смерти Майкла. Когда Майкл умер, это был… это был конец всему, мистер Рен, мы не могли зацепиться ни за что. Я стала пить – гораздо больше, чем раньше. Я… Майкл утонул отчасти потому, что мне захотелось выпить еще порцию, и замешкалась, слишком долго смешивая ее, это – чудовищная правда, мистер Рен…
Она посмотрела на меня глазами полными слез.
– Продолжайте.
– Вот, пожалуй, после этого я и начала пить уже по-настоящему, а Ирвинг, он просто не мог ничего вспомнить. У нас была кое-какая собственность, очень даже неплохая, но…
– Это было в Сент-Питерсберге?
– Да, красиво, знаете ли, небо и воздух…
– А в Нью-Йорке вам что-нибудь принадлежало?
– Да.
– И что это было?
– О, я помню, у нас было четыре дома. Нам принадлежала пара небольших домов по соседству, здесь неподалеку, мы сдавали их внаем. У нас был магазин. И еще дом в центральной части Манхэттена.
– Номер 537 по Восточной Одиннадцатой улице?
– Да, ужасное здание. Фрэнк… я хочу сказать, Ирвинг никогда бы не купил его.
Ее оговорка выглядела весьма странно.
– Он находится там, где умер Саймон.
– Да.
– Тут есть связь?
– Ну, у Саймона были ключи от наших домов, и он иногда заглядывал туда по моей просьбе.
– Зачем? Не понимаю.
Она изучающе смотрела мне прямо в лицо, по-видимому решая, что мне можно рассказать. Я, видимо, был слишком настойчив.
– Простите, – сказал я. – Вернемся к прежней теме.
– Да, я, кажется, забегаю вперед. Видите ли, после смерти Майкла Саймон проводил здесь много времени. У меня больше не было детей. Знаете, когда случаются такие вещи, от них потом невозможно отделаться. Да и возраст у меня уже был не тот, так что хорошего мало. Но, как я уже говорила, Майкл… то есть Саймон… часто заходил к нам и проводил со мной много времени. Я ему читала, показывала сказки и всякое такое. У меня на кухне стоял небольшой мольберт, а он любил рисовать, ну и рисовал там разные картины. Очень способный мальчик. У нас было одно правило: никакого телевидения в доме. Да, такой одаренный малыш, если хотите знать, самый одаренный из всех живших в округе. Но, понимаете, из-за маленького роста он начал… у него было странное отношение к самому себе, он был похож на свою мать… дети, знаете ли, любят иногда дразнить таких, как он, и он приходил сюда, а я вроде его утешала. Мы рисовали, разглядывали картинки в книжках и даже готовили вместе что-нибудь вкусненькое. Я думаю, Фрэнк был… меня эта мысль доводит до безумия… Фрэнк и понятия не имел, каким способным был Саймон. Никакого понятия. У него был сын, который… ладно, уж лучше я промолчу. Так или иначе то были лучшие годы моей жизни. У меня был Саймон, и меня не слишком беспокоило, что дела у Ирвинга шли не слишком хорошо. Иногда он брал Саймона с собой и водил по всем этим домам, и тот встречался с разными людьми или, по крайней мере, видел много всяких людей. Он был очень тихим и спокойным ребенком. Где-то там, на выездах, Ирвинг купил мне любительскую кинокамеру, потому что мы еще не совсем отказались от мысли уехать во Флориду. Я показала ее Саймону, и он загорелся желанием испробовать ее. А потом он буквально не выпускал ее из рук, а тогда ему, кажется, едва исполнилось десять. Это было еще того, как появились разные новомодные штуки… не могу вспомнить их название. Я сейчас и не помню, брала ли я вообще эту камеру в руки, но у нас было кое-что… – Она остановилась. – Я знаю, я все болтаю и болтаю, но поймите, мне не с кем поговорить о таких вещах. Никого ведь не интересует, что помнит какая-то там старушенция, но вот что я хочу сказать: у меня есть один из старых фильмов Саймона, которые он снимал нашей камерой, где-то наверху…
130 
