Последние отзывы

  11  

Сильвену пришлось смириться, но он все же последовал за Сюзанной. Полуночник остался у дверей. Он нес стражу.

Лоуренс поздоровался с Солиманом, опустился на колени рядом с трупами овец. Он их перевернул, осмотрел раны, раздвинул окровавленную шерсть, пытаясь найти четкие отпечатки зубов. Подтащил поближе к двери молодую овцу, внимательно изучил след от смертельного укуса на ее горле.

— Соль, принеси лампу. Посвети ему, — приказала Сюзанна.

Лоуренс склонился к ране в желтом пучке света.

— Следы коренных зубов едва заметны, а клыки вошли глубоко, — пробормотал он.

Он подобрал с пола соломинку и погрузил ее в сочащееся кровью отверстие с краю.

— Что ты там ковыряешь? — забеспокоилась Камилла.

— Зондирую рану, — невозмутимо ответил Лоуренс.

Канадец вытащил соломинку и отметил ногтем глубину раны. Молча передал Камилле соломинку, взял другую и промерил среднюю часть раны. Потом быстро поднялся и вышел на свежий воздух, все так же прижимая соломинку ногтем большого пальца.

— Теперь делай с ними, что хочешь, — бросил он Полуночнику. Тот молча кивнул.

— Соль, найди мне линейку, — попросил Лоуренс.

Солиман стремительно сбежал по тропинке к дому и минут через пять вернулся с портняжным метром Сюзанны.

— Теперь меряй. — Лоуренс протянул ему обе соломинки, держа их как можно ровнее — Меряй, только точно.

Солиман осторожно приложил метр к кровавому следу.

— Тридцать пять миллиметров, — объявил он.

Лоуренс поморщился. Он измерил вторую соломинку и вернул метр Солиману.

— Что скажете? — спросил один из жандармов.

— Клык длиной почти четыре сантиметра.

— И что? — снова спросил жандарм. — Это серьезно?

Повисло тягостное молчание. Все что-то прикидывали в уме. Потом начали осознавать.

— Зверь огромный, — подвел итог Лоуренс, кратко выразив общее чувство.

Люди разом засуетились, мгновенно разбрелись в разные стороны. Полицейские попрощались, Соль направился к дому, Полуночник вернулся в овчарню. Лоуренс в сторонке отмыл руки, натянул перчатки, водрузил на голову шлем. Камилла подошла к нему:

— Сюзанна приглашает нас выпить стаканчик вина, чтобы глаза лучше видели. Пойдем.

Лоуренс скорчил недовольную гримасу.

— От нее воняет, — заявил он.

Камилла обиженно выпрямилась.

— Нет, не воняет, — резко возразила она, хотя знала, что Лоуренс прав.

— От нее воняет, — упрямо повторил Лоуренс.

— Не будь свиньей.

Лоуренс встретил сердитый взгляд Камиллы и неожиданно улыбнулся.

— Ладно, — согласился он и снял шлем.

Он пошел за ней следом по тропинке, покрытой высохшей травой, прямо к уродливому каменному дому. Разве он мог запретить французам, по их дурацкой привычке, пить начиная с полудня и портить свое здоровье. Впрочем, и многие канадцы поступают точно так же.

— Так и быть, ты прав, — примирительно сказала Камилла, положив руку ему на плечо. — От нее действительно воняет.

VI

В тот же вечер в выпуске общенациональных новостей подробно рассказывали о новых жертвах волков в Меркантуре.

— Господи, оставили бы они нас в покое, — угрюмо пробурчал Лоуренс.

Кроме всего прочего, теперь говорили уже не о волках, а об одном волке из Меркантура. Ему был посвящен репортаж в начале выпуска, взволнованный и более насыщенный, чем предыдущие. Журналисты разжигали страх и ненависть. В котле слухов, булькая и смешиваясь, кипела зловонная смесь ужаса и сладострастия. Репортеры с удовольствием смаковали подробности кровавой драмы, в деталях описывали могучего и жестокого зверя: неуловимый, безжалостный, а главное, огромный. Прежде всего, благодаря этому неуклонно рос интерес телезрителей всей страны к так называемому Меркантурскому зверю. Он был огромен, то есть представлял собой нечто из ряда вон выходящее, исключение из правила, а значит, его следовало причислить к когорте дьявола. Наконец-то посчастливилось найти исчадие ада в волчьем обличье, и ни за что на свете журналисты не отказались бы от такой темы.

— Мне совсем не нравится, что Сюзанна пустила к себе на ферму журналистов, — сказала Камилла.

— Они сами приперлись.

— Вот теперь начнется бойня. И никто ее не остановит.

— В Меркантуре они его не найдут.

— Ты думаешь, он обосновался где-то в другом месте?

  11