Последние отзывы

  148  

Кантор засмеялся:

– Элмар, ты счастлив?

– Да, – без колебаний ответил принц-бастард и перевернулся на живот. – Во всем этом меня смущает только одно… Азиль уже не первый год упорно уговаривает Шеллара с ней переспать, а он ни в какую… Из всего этого я делаю печальный вывод, что у моего кузена, как ты говоришь, что-то по-крупному не в порядке и он нуждается в помощи. А принять ее почему-то не желает. Боится? Или меня стесняется? Или гордость не позволяет решать свои проблемы с посторонней помощью?

– Не знаю, – сказал Кантор. – Может, Азиль что-то видит… Что она говорит?

– Твердит, что с его матовой сферой нельзя жить, что это очень плохо и что эта чертова сфера его погубит.

– А он?

– Убеждает, что все прекрасно и устроится само собой…

Элмар вдруг резко замолчал и уронил голову.

– Вот так засыпают пьяные герои, – сам себе сказал Кантор.

Потом он сходил в раздевалку, принес несколько простыней, укрыл всех теплее и примостился под боком у Ольги. Но сон почему-то не шел. В голове крутился рассказ Элмара… С чего бы? Перепил, что ли, что принял так близко к сердцу чужие проблемы?

«Вовсе нет, – сказал вдруг внутренний голос. – Ты просто забыл, как это было у тебя».

«Да не было со мной ничего подобного, – недовольно отозвался Кантор. – Отстань и дай поспать».

«Как это не было, – не унимался внутренний голос. – Ты разве совсем-совсем забыл? Простите, принц… Тебе это ничего не напоминает?..»

Кантор вздохнул. Конечно, напоминает. Но ведь все было не так…

Прости, приятель, говорит тебе друг и советчик Амарго, старый знакомый твоего отца, как он сам себя отрекомендовал. Тебе сделали более-менее пристойное лицо, подлатали тело, на котором живого места не оставалось, и, как смогли, сложили сломанную руку… нет-нет, она была просто сломана, никто ее тебе не отрезал, это у тебя ложные воспоминания… тебе вернули разум, насколько было возможно. Но голос… это слишком специфическая штука, чтобы его можно было сделать таким, как прежде. Это невозможно. Если бы ты попал к хорошему врачу в первые часы после того, как его сорвал, может, и можно было бы, но сейчас… Извини. Сам виноват. Понесла тебя нелегкая к этой Патриции, когда тебе велено было сидеть и не высовываться…

Простите, маэстро, разводит руками известный мистик, которого пригласили для консультации, не уточняя имени пациента. Мне очень жаль, возможно, у вас действительно был прекрасный голос, но теперь ничего не поделать. Связки – слишком тонкая материя, чтобы их можно было вылечить таким образом. Ничего нельзя сделать.

Прости, малыш, но тут даже я ничего не сделаю, разводит руками красавец эльф, твой прадед, которого непонятно откуда и каким образом приволок товарищ Пассионарио. Да и зачем тебе теперь голос, раз ты все равно потерял Огонь? Займись чем-нибудь другим… если, конечно, не желаешь пополнить собой ряды третьесортных бардов.

И ты понимаешь, что он прав. Что как бард ты кончился. И дело даже не в голосе, которым теперь разве что «спасите!» кричать, благо он по-прежнему достаточно громкий. И не в сломанной руке, которой теперь только на деревенских свадьбах играть, а не профессионально заниматься музыкой. Все это ничего не стоящие мелочи по сравнению с тем, что ты каким-то образом умудрился потерять Огонь… Да, было отчаяние, было желание умереть… но недолго. Совсем недолго. Пока не явился товарищ идеолог со своими предложениями насчет отдела пропаганды. За это ты ему до сих пор благодарен – за идиотские предложения, которые тебя так вовремя разозлили и подтолкнули к правильному решению. Сидеть и проливать слезы до конца своих дней – это недостойно мужчины, будь ты бард, будь ты принц или вообще кто угодно. Можно потерять Силу, можно потерять Огонь, но путь воина доступен любому. Если он мужчина, конечно… Так что не морочь мне голову, мой вздорный и бестолковый внутренний голос. У меня все было совсем не так и даже не похоже. И вовсе не так страшно.

«Ну-ну, – отозвался внутренний голос. – Может быть. Только знаешь… Огонь – штука нестабильная. Вот он пропал, а вот он и вернулся. И что будешь делать, если Огонь к тебе вернется? А ты ведь этого хочешь. Ты по нему тоскуешь. Потому и трешься все время около этой девочки. Потому что тебя греет ее Огонь. Ну, так что будешь делать? Путь воина для тебя будет заказан, если только ты не пожелаешь умереть в ближайшее время. А бард из тебя получится… весьма и весьма посредственный. Безголосый, как в Ольгином мире. Вот тут-то ты и вспомнишь, что такое отчаяние».

  148