Глава десятая

Священный Город Святых

Юта, Соединенные Штаты, март 2014 года

…У костра сидел пузатый старик в мятой широкополой шляпе и полотняных штанах, а молодой парень арабской внешности жарил над углями куски мяса, насаженные на металлический прут.

– Привет, – сказал старик, что-то жуя. – Куда путь держите?

– В Солт-Лейк-Сити, – осторожно ответил Шибанов. Атика прижалась к его плечу.

– Славное место, славное. Однако идти вам еще далеко. Хотите перекусить?

– Нам нечем заплатить за еду. Мы всего лишь хотели спросить дорогу.

– Платить за еду вовсе не обязательно, юноша, – сказал старик, продолжая жевать. – Разве мы не добрые самаритяне, чтобы делиться тем, что у нас есть, безвозмездно? Не правда ли, Карим?

Парень кивнул, будучи поглощен своим занятием.

– Карим – мусульманин, но я убедил его, что есть одна лишь истинная вера – в господа нашего Иисуса. Вы имеете что-нибудь против?

– Ни в коем случае, – сказал Ростислав.

Старик ему определенно не нравился, но это было так называемое «первое чувство». Шибанов сам придумал такое определение и старался по возможности гасить его, потому что оно зачастую было ошибочным. В конце концов, сам он тоже выглядел весьма подозрительно с точки зрения нормального человека.

– Я жую табак, это мой маленький грех, – посетовал тем временем старик и сплюнул в огонь длинную струю густой слюны. – Раньше говорили, что от этой дурной привычки случается рак полости рта или рак губы. Но господу виднее, потому что он не наказал меня за все мои без малого семьдесят лет. Хотя он при этом забирал тысячи младенцев, посылая им опухоли мозга. Господу виднее, да.

– Иисус велик, – пробормотал с явным акцентом Карим, поворачивая мясо над угольями. Капающий жир громко зашипел.

– Все хорошо, – шепнул заметно нервничающей Атике Ростислав. Он опустился на корточки напротив старика, Атика села рядом по-турецки. Вкусно пахло жареным мясом. Потрескивали угольки.

– Сейчас все будет готово, – радушно сказал старик, поймав голодный взгляд Шибанова. – О, я не представился… Меня зовут Авессалом.

– Библейское имя, – наудачу сказал Шибанов, полагая, что настолько нелепое имя просто не может не иметь отношения к Библии. В религии бывший хоккеист разбирался примерно так же, как и в ядерной физике.

Старик захихикал, схватившись за грудь, и его смех напомнил Шибанову пустынного демона.

– Верно, верно! Авессалом, сиречь третий сын Давида от Маахи, дочери Фалмая, царя Гессура. За бесчестие сестры Фамари он убил брата Амнона, потом восстал против отца, был разбит, во время бегства запутался длинными волосами в ветвях дерева и был убит. Но у меня короткие волосы.

Сказав так, старик демонстративно снял свою нелепую шляпу, под которой оказалась лысина, окаймленная седым цыплячьим пухом.

Шибанов деланно засмеялся. Старик не нравился ему все больше. Он подумал, что зря пошел на свет костра, и уж тем более напрасно взял с собой Атику. Но внизу, у подножия холма, их ждали Джей-Ти и Мидори. Если что, они придут на помощь. Или дождутся их, чтобы пойти дальше.

– Мясо готово, – сообщил Карим, пластмассовой вилкой стаскивая истекающие соком и жиром куски на поднос с логотипом «Макдональдса».

– Присоединяйтесь к трапезе, как я уже предлагал, – сказал Авессалом, надевая шляпу. Табачную жвачку он сплюнул в ладонь и убрал в пластиковый пакетик. – Разве мы не добрые самаритяне, чтобы делиться тем, что у нас есть, безвозмездно?

«Это он уже говорил», – подумал Шибанов. Но особенных причин волноваться бывший хоккеист НХЛ все равно не видел. Да, старичок слегка не в себе. Да, он сбрендил на религии, что в сложившейся ситуации куда лучше, чем если бы он был сбрендившим на самозащите и оружии. А самое главное, пресловутого оружия нигде не было видно. В то время как у Ростислава на плече висел «калашников», в кобуре ждал своего часа пистолет, да и Атика в случае чего могла поддержать огнем. Не говоря уже о Джее-Ти и Мидори, которые сразу включатся в перестрелку, если она начнется.

Карим протянул Шибанову пластиковую тарелочку, на которую переложил с подносика пару кусков мяса.

– У нас нет хлеба. Я давно уже его не ел, – печально поведал Авессалом, принимая свою порцию. – Но у меня есть виски, а его делали из зерна. Стало быть, в какой-то степени это тоже хлеб. Выпьете? Это еще один мой маленький грех, но ведь и господь наш Иисус начинал с того, что на свадьбе превратил воду в вино. Кабы он был против, то превратил бы вино в воду, не правда ли?

  65