63 
– Ты же знаешь, что ее королевство официально не признано, так что этот номер не прошел бы. Да ладно тебе переживать, зато какой принц получится! Красавец! В Галланте таких отродясь не было. И Агнессе на старость утешение.
– Ладно уж, – проворчал король. – О старости Агнессы он заботится! Если у тебя все, то я пошел, а ты, пока меня не будет, расскажи Кире про эту историю с пророчеством и как вы, три лопуха, Ольге проболтались. А другу своему Лаврису передай, что еще один такой фокус, и я его женю. На ком-нибудь, на свое усмотрение. Под угрозой лишения дворянства и увольнения из полка. Совсем обнаглел, жеребец… А если бы ему не подвернулась Агнесса, он бы теперь за моей королевой ухлестывал?
– Что ты, – утешил его Элмар. – Кира однажды сказала ему пару слов, и он с тех пор к ней не приближается.
– И каких же? – поинтересовался его величество, с улыбкой покосившись на королеву.
– А то ты Лавриса не знаешь! Он нам, как обычно, изложил ее слова где-то так: «Баронесса тонко мне намекнула, что кавалер со столь сомнительной репутацией, как я, вряд ли может быть интересен для нее в качестве возможного партнера, и вообще, то низменное и неподобающее времяпровождение, которое я осмелился ей предложить, она находит для себя недостойным и унизительным…». В общем, мы единодушно решили, что нашего Лавриса просто послали, и даже ставок не делали по этому поводу. Зато сам Лаврис после этой познавательной беседы выгреб всю свою наличность и все поставил на то, что вы поймете друг друга и поженитесь. Кучу золота выиграл.
Кузены дружно расхохотались, а королева удивленно подняла брови.
– А почему он так решил?
– Вот Элмар тебе расскажет, – пообещал король, кивая на потенциального рассказчика. – А я если еще минут пять с вами задержусь, не впишусь ни какие правила приличия.
* * *
– Твоего змея я блокирую двумя серыми орлами, змей и один орел уходят в отбой… этот на место. А по этой лесной чаморочи бьем шаровой молнией… сколько тут у меня есть?.. раз, два, три… четыре есть. Значит четыре, и отбой. А теперь я атакую, и ты проиграл. И проиграл-то по-дурацки. Зачем тебе понадобилось атаковать? Ты всегда так плохо играешь?
Кантор устало вздохнул и бросил карты на табурет.
– Слушай, Тедди, а чего ты от меня хотел? Я и так-то не лучший игрок в этом мире, а при таком самочувствии, как сейчас, вообще ничего не соображаю. Да и неудобно мне одной рукой и карты держать, и ходить. Сыграй лучше со своим шефом, если тебе так нужен достойный противник.
– Эхе-хе… – вздохнул палач, собирая карты. – И сыграть-то не с кем. Господин Крош вообще не играет, если ты о нем. Вот босс, говорят, чемпион Нового Капитолия, но не пойду же я к боссу с такими глупостями. Налить тебе еще?
– Если не жалко, – кивнул Кантор. – А босс твой, чемпион… Ему, наверное, просто поддаются, потому что боятся, или чтобы подлизаться.
– Может быть, может быть… – рассеянно покивал Тедди, любовно укладывая карты в ларчик. – Это верно, босса все боятся. И господина Кроша все боятся. Это только ты тут хамишь всем подряд. Он на тебя очень обиделся, и был просто вне себя оттого, что босс не велел тебя больше трогать.
– А с чего это ваш босс так раздобрился? Если ему ничего от меня больше не нужно, почему я до сих пор жив? Или это – он кивнул на табурет, на котором располагались оловянные стаканы и нехитрая закуска, – мой последний ужин, так сказать? Поэтому ты и затеял эту совершенно безумную пьянку?
– Что же в ней безумного? – искренне удивился Тедди. – Почему бы и не выпить с объектом, когда больше не с кем? Тем более, если такой объект стоящий. А убивать тебя босс тоже пока не велел, если ты об этом, и господин Крош от этого в полном отчаянии. Уж очень он на тебя зол за то, что ты ему нахамил и нагло с ним торговался.
– И часто ты так вот пьешь с объектами? – поинтересовался Кантор, который весь вечер тихо балдел, представляя себе, как безумно выглядят со стороны мирно выпивающие вместе палач и его «объект», и в который раз убеждался, что он все-таки точно ненормальный. В первый момент, когда в дверях камеры появился палач с бутылкой и спросил, не желает ли Кантор выпить, бедный объект чуть сознания не лишился. А потом, убедившись, что Тедди не шутит и не издевается, философски рассудил, что так, наверное, и должно быть. Если товарищ Кантор полностью больной на голову, что ни для кого не является секретом, то вполне естественно, что к нему обращаются с подобными безумными предложениями. И отказываться от дармовой выпивки только потому, что ее предлагает палач – это уже непозволительные капризы. Даже если он туда яду насыпал, какая разница – от чего… Да и любопытно стало пообщаться с таким же сумасшедшим, как и сам. Ведь Тедди должен быть не менее чокнутым, чтобы устраивать вот такие посиделки с человеком, которого только вчера истязал и которого, возможно, завтра должен будет прикончить.
63 
