Последние отзывы

  22  

Перед тем как я завершил свои большие дела, ПДА сообщил, что Семецкий погиб на Агропроме, придавленный упавшей железякой.

Вернувшись, я донес до спутников эту радостную весть и сказал:

— Если кому еще нужно оправиться, давайте по-быстрому, и двигаемся дальше.

Профессор, зардевшись, попросил у меня бумажку и засеменил прочь, но был уже ученый не только в обычном, но и в зоновском смысле — тоже присел на виду. Отвернул, правда, рожу опять — типа раз он нас не видит, то и мы его тоже. На здоровье, зато цел будет…

— Может, срежем? — спросил Аспирин, кивая на бетонку. Я и сам на нее внимательно смотрел, еще сидючи по своим делам. Бетонка спускалась с холмов в полукилометре впереди, пересекала долину и исчезала в пресловутом горелом лесу. Изначально планировалось идти прямо, а потом свернуть почти на девяносто градусов, но бетонка выглядела заманчиво.

Собственно, я по ней не раз ходил. И один, и в группе. Бетонка старенькая, раскрошенная, местами просевшая — там, где ее водой подмыло по весне… Но чистенькая. В смысле, аномалий на ней не имелось ни одной за все мои случаи походов. Редко такое бывает… Аномалии, понятное дело, вещь бродячая, сегодня нет ее — а завтра тут как тут, искрится, шевелится. Но по бетонке идти, как ни верти, удобнее.

— По бетонке, говоришь… — пробормотал я. — А вот скажи, брат, тебя не смущает то, что слишком вокруг тихо?

— Как это? — не понял Аспирин.

— Тихо, — повторил я. — Спокойно, безмятежно… Хоть снимай костюм, ботинки, и без порток — по травке.

— Есть такое, — согласился Аспирин, тревожно оглядевшись. — Так это… Зона-то пустая, чува-ак. Мало-мало кто сейчас сюда вылазит, разве что Тёмные из своих схронов по своим темным делам да дураки вроде нас… Вот она и молчит. Никто ж не тревожит. Мутанты небось друг друга хавают, им тоже не до нас. Вон дура одна орет, а больше никого и нету.

В словах Аспирина был неожиданный смысл, и я сказал:

— Тогда пойдем по бетонке.

И мы пошли по бетонке.

Как ни странно, псевдоплоть последовала за нами параллельным курсом на почтительном отдалении, умело скрываясь в складках местности и прячась за редкими кустами. Было непонятно, то ли у нее просто совпало направление следования, то ли она видела в нас потенциальную добычу, то ли мы ей еще чем понравились. Например, как благодарные слушатели. Изредка она что-то бормотала и вскрикивала, но ветерок относил звуки в сторону. Тем более на юге опять забухало — вояки чертовы снова чистили Периметр.

— Все же зря я ее не шлепнул, — с сожалением произнес Соболь. — Может, сейчас?

— Оставь ты тварюку, — махнул я рукой. — Кто знает — а ну если пригодится зачем?

— Совсем ты, Упырь, с ума сбрендил, — сказал печальный Пауль, ковыляя по растрескавшемуся покрытию.

А я вовсе и не сбрендил. Я слышал рассказ, не помню чей, как за ними вот так же увязалась химера. Химера — штука такая, что если увязалась, то можно завещание писать. Но эта именно шла поодаль, совсем как наша псевдоплоть, а потом неожиданно напала на довольно крупного кровососа, который прятался в канализационном люке и которого никто не заметил. Убила его и ушла, унеся добычу. Зачем шла, почему людей не тронула? Эх, в Зоне и не такое случается… Поэтому я покачал головой и сказал:

— Нет, брат, я не сбрендил. Пусть себе бегает.

Глава седьмая

Тишь да гладь

Как известно, я в свое время учился в институте кинематографии. Зачем я это делал — аллах ведает. Поступить туда было легко, ну и у мамы была мечта такая.

На самом деле толку от этой учебы было чуть, к тому же преподавание строилось в основном на шедеврах украинского кино, каковых, если честно, и с десяток не набралось бы. Поэтому нам иногда показывали иностранные фильмы, например, русские.

Один из них я запомнил, хотя пришел на просмотр изрядно пьяным после какой-то вечеринки. Собственно, я и ходил-то в основном на те занятия, где показывали фильмы, и то не всегда. Вот и в тот раз я пялился в экран, где шла старинная картина русского режиссера по фамилии, если не ошибаюсь, Твардовский. А называлось кино «Сталкер» — это я четко запомнил.

Оно мне не понравилось — снято как-то блекло, герои истерично мечутся, хотя, по сути, ничего особенного вокруг не происходит… Однако потом, в Зоне, я очень часто вспоминал этого Твардовского и его «Сталкера».

Сам сталкер, то есть герой фильма, который вел не пойми куда еще двоих, писателя и, кажется, ученого, мне тоже не нравился. Такие мужики на самом деле у нас были, но они не выживали. Уж слишком дерганые. Не Зона сожрет, так свои шлепнут, если осерчают. Но не в сталкере и дело, а в Зоне.

  22