Хэппи энд 
57 
— Ну как, Элиз, вам лучше?
Отлично, дорогой Ян, меня просто немножко отравили цианидом.
— Это ваше? — продолжает он. — «Лорье, прошу, спросите у моего дяди, знаком ли он с Жюстиной»!
Тишина в комнате.
— Это валялось смятое на полу, кто-то явно наступил.
— Дай мне! — приказывает Лорье.
— Ваш дядя? — спрашивает Жюстина при общем молчании. — Но, бедный друг мой, я даже не знала, что у вас есть дядя!
— Вы отрицаете, что знакомы с господином Фернаном Андриоли? — официальным тоном спрашивает Лорье.
— С Фернаном? Ну, конечно, с ним я знакома! Именно он порекомендовал мне ГЦОРВИ!
Вот тебе на!
— Фернан Андриоли — дядя Элиз, — объясняет ей Лорье.
— Вот как? Очень приятно, — машинально отвечает она.
— Я должен задать вам ряд вопросов, мадам Ломбар, — говорит Лорье. — Будьте так любезны, не подойдете ли сюда?
— Охотно, дайте мне руку, бригадир.
Наверное, Шнабель подводит ее к Лорье, стоящему возле меня.
— Не выйдете ли в другую комнату, дамы-господа. Шнабель, проводи их.
Все уходят. Меня никто не трогает. Я пытаюсь превратиться в китайскую вазу. Лорье прочищает горло.
— Могу ли я попросить вас уточнить природу ваших отношений с господином Андриоли, мадам?
— Их природа вполне естественна, господин Лорье.
— Иными словами, он ваш любовник?
— О, какое грубое слово! Прежде всего — он мой друг, а иногда больше чем друг. Мы знакомы уже лет десять, знаете ли.
А он мне никогда о ней не рассказывал!
— Я встретилась с ним в одной из своих поездок по Италии. Я отдыхала у друзей, он ехал в мраморный карьер, и моя машина врезалась в его.
Лорье подскакивает:
— Ваша машина? Вы что, еще и водите?
— Если у меня есть машина, это не значит, что я за рулем. Вел машину мой шофер.
— Неважно. Продолжайте. Ваши отношения с господином Андриоли.
— Замечательные.
Лорье вздыхает.
— Он было начал кричать, — продолжает Жюстина, — а потом понял, что я…
— Слепая?
— … француженка, и успокоился. В тот же вечер он пригласил меня поужинать, и вот так мы подружились. Я встречаюсь с ним время от времени, он посещает мои вернисажи, все такое.
— И он ни разу не говорил с вами о своей племяннице?
— Однажды он упомянул, что у него есть племянница. Он очень мало рассказывает мне о своей семье. Это очень скромный человек, он много путешествует, он никогда ни о чем не спрашивает.
Можно подумать, она описывает шпиона или наемного убийцу. Неужели дядюшка Фернан, у которого всегда наготове хорошая шутка, ведет двойную жизнь?
Лорье умолкает.
— Если я вам больше не нужна.. , — говорит Жюстина.
— Да, пожалуйста. Шнабель!
— Вы не обижены, что я не почувствовала вашего присутствия сегодня утром? — довольно холодно бросает мне Жюстина. — Может быть, вы начинаете дематериализовываться…
Болтай-болтай, предательница, укравшая моего дядю! Да еще и обманывающая его с Леонаром!
Она уходит, держась за Шнабеля, перестук ее высоких каблуков, топот грубых башмаков.
Лорье задумчиво покашливает, постукивая ногой.
— Прогнило что-то в королевстве ГЦОРВИ, — говорит он наконец. — Слишком много совпадений. Слишком много людей, знакомых друг с другом. Можно подумать, какое-то семейное сборище! И эти, совершенно бессмысленные убийства! И тут еще вы. Судья начинает проявлять нетерпение. Завтра он уезжает в отпуск, вернется через неделю и, конечно, хочет к этому времени получить какие-то результаты. Опять начнут вешать всех собак на жандармов, на этих жуков-навозников в фуражках. Будут говорить, что дело надо доверить настоящему следователю, этакому Наварро с «Эйр Макс». А Соню это не вернет.
У него дрожит голос. Только бы он не заплакал, плачущие мужчины — это ужасно, у меня от этого сразу горло перехватывает.
Что-то влажное падает мне на руку. Так и есть, плачет! Я чувствую, как мои собственные глаза наполняются слезами, а он тем временем тихонько всхлипывает. Молюсь про себя, чтобы никто не вошел и не застал его плачущим, это совершенно ни к чему. Он кладет руку мне на плечо и судорожно сжимает его.
— Я ничтожество! — бормочет он. — Я даже никогда не умел разбираться в женщинах, можете себе представить!
Черт бы его побрал, он доведет меня, я разревусь!
— Даже не знаю, почему я пошел в жандармы. Честь, родина, правосудие, знали бы вы, как мне все это сегодня опостылело! Мир полон грязи, люди отвратительны, жизнь такая страшная, а мне надо во всем этом наводить порядок? Защищать их от собственной злости, жадности, глупости? Так они же все равно сдохнут, разинув рот, раздавленные на скорости двести в час за рулем своих гробов на колесах, они все равно будут жечь свои тормоза, разбивать свои мотоциклы, убивать своих старух, жрать свои пестициды, они и без меня будут кончать с собой!
57 
