Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
183 
— Отец, — сказала Батильда, — То, что происходило до этого дня, делали люди. Но теперь дела их окончены; остальное принадлежит Богу. Отец, я верю: Бог сжалится над нами.
— Это я его убил, — вскричал Бюва, падая в кресло, — это я его убил!.. Батильда величаво подошла к нему и поцеловала его в лоб.
— Но что ты собираешься делать, мое дитя? — спросил Бюва.
— То, что велит мне долг, — ответила Батильда.
И она открыла ларчик, врезанный в молитвенную скамейку, взяла оттуда черный бумажник и вытащила из него письмо.
— О, ты права, ты права, мое дитя! — воскликнул Бюва. — Я забыл об этом письме.
— А я помнила о нем, — сказала Батильда, целуя письмо и пряча его на груди, — потому что это все, что мне оставила в наследство моя мать.
В эту минуту послышался шум кареты, остановившейся у дверей дома.
— Прощайте, отец, прощай, Нанетта! — сказала Батильда. — Молите Бога, чтобы он ниспослал мне удачу!
И она удалилась с торжественной важностью, которая делала ее в глазах Бюва и Нанетты похожей на святую.
У дверей дома она нашла Бонифаса, который ждал ее с каретой.
— Не поехать ли мне с вами, мадемуазель Батильда? — спросил Бонифас.
— Нет, мой друг, — сказала Батильда, протягивая ему руку. — Сегодня не нужно. Быть может, завтра…
И она села в карету.
— Куда вас отвезти, красавица-мадемуазель? — спросил кучер.
— В Арсенал, — ответила Батильда.
X. ТРИ ВИЗИТА
Приехав в Арсенал, Батильда спросила мадемуазель де Лонэ, которая по ее просьбе тотчас же ввела ее к госпоже дю Мен.
— А-а, это вы, мое дитя, — рассеяно сказала озабоченная герцогиня. — Я вижу, вы не забываете друзей, когда они попадают в беду. Это хорошо.
— Увы, сударыня, — произнесла Батильда, — я пришла к вашему королевскому высочеству, чтобы поговорить о том, кто еще несчастней вас. Конечно, вы, ваше высочество, лишились некоторых ваших титулов и высоких званий, но на этом и остановится мщение, ибо никто не осмелится посягнуть на жизнь или хотя бы на свободу сына Людовика Четырнадцатого или внучки Великого Конде.
— На жизнь — нет, — ответила герцогиня дю Мен, — но что касается свободы, за это я не поручусь. Вы понимаете, три дня назад в Орлеане арестовали этого глупца аббата Бриго, переодетого странствующим торговцем, и, когда ему предъявили ложные показания, якобы исходящие от меня, он признался во всем и ужасно скомпрометировал нас, так что я не буду удивлена, если сегодня же ночью нас арестуют.
— Тот, ради кого я пришла молить вас о сострадании, сударыня, — сказала Батильда, — никого не выдал и приговорен к смерти за то, что хранил молчание.
— А, дорогое дитя, вы говорите о бедном д'Армантале! Да, я знаю, это честный дворянин! Вы, значит, с ним знакомы?
— Увы, — произнесла мадемуазель де Лонэ, — Батильда не только знакома с ним, она его любит!
— Бедное дитя! Боже мой, но что же делать? Вы же понимаете — я бессильна, я не имею никакого влияния. В моем положении попытаться хлопотать за д'Арманталя означало бы отнять у него последнюю надежду, если еще есть надежда.
— Я это понимаю, сударыня, — сказала Батильда, — поэтому я пришла просить ваше высочество только об одном: через кого-нибудь из ваших друзей, через кого-нибудь из знакомых, с помощью ваших старых связей помогите мне проникнуть к его высочеству господину регенту. Остальное я беру на себя.
— Но, дитя мое, знаете ли вы, о чем меня просите? — спросила герцогиня. — Знаете ли вы, что для регента не существует ничего святого?.. Знаете ли вы, что вы прекрасны, как ангел, и даже ваша бледность заставляет восхищаться вами? Знаете ли вы…
— Сударыня, — сказала Батильда с величайшим достоинством, — я знаю, что мой отец спас ему жизнь и погиб за него!
— А, это другое дело, — сказала герцогиня. — Подождите, я подумаю, что можно сделать… Да, верно… Де Лонэ, позови Малезье.
Мадемуазель де Лонэ повиновалась, и через минуту вошел верный сенешаль.
— Малезье, — позвала герцогиня дю Мен, — вы отвезете эту юную особу к герцогине Беррийской, которой и поручите ее от моего имени. Ей нужно видеть регента, и немедленно, понимаете? Дело идет о жизни человека, и заметьте, такого человека., как наш дорогой д'Арманталь, за спасение которого я сама много дала бы.
— Я готов, сударыня, — ответил Малезье.
— Вы видите, дитя мое, я делаю все, что в моих силах, — сказала герцогиня. — Если я могу быть вам полезна чем-нибудь еще, если, например, для того, чтобы подкупить тюремщика и подготовить побег, вам нужны деньги, то, хотя их у меня немного, я помогу вам: у меня есть еще бриллианты, и их нельзя употребить лучше, чем для спасения жизни столь храброго дворянина. Итак, не теряйте времени, обнимите меня и поезжайте к моей племяннице. Вы ведь знаете, она любимица своего отца.
183 
