Последние отзывы

  143  

Двое обстоятельных и, видимо, не совсем уж бедных селян толковали о волшебных и непостижимых ценах на продукты в столице и мечтали, как бы они хорошо заработали, если бы могли туда добраться с грузом, а обратно с деньгами, не рискуя нарваться на разбойников.

Наемники очень тихо, но подробно и профессионально обсуждали мечи Элмара и Льямаса, с некоторой завистью периодически отмечая, что если б у них было аж два мага в команде, то они бы не сидели в этой занюханной харчевне и вообще были бы круты, непобедимы и неприлично богаты.

Пьяный вдрызг молодой подмастерье громко жаловался собеседнику, примерно столь же юному пастуху, на некую Хуаниту, которая отказала ему в третий раз и на колечко даже не посмотрела. Товарищ утешал его, уверяя, что Хуанита того не стоит, и не такая уж она красавица, и нечего было к ней соваться с этим колечком, потому как она гуляет с толстым Пабло, который подался в банду Долгорукого Пепе. У него теперь и куртка новая, и конь вороной, и шляпа красивая, и пояс серебром отделан, — словом, красавец сделался. А еще он всякий раз, как приезжает, дорогие подарки Хуаните дарит. Платья, как у благородной донны, туфельки бархатные, даже золотые сережки и браслетик. И на кой ей сдался при таких раскладах честный труженик со своим колечком из переплавленного наконечника стрелы, кою случайно обронил в поле проезжий охотник на оборотней?

Третий их собеседник, немного постарше, в старенькой кольчуге с чужого плеча и коротком плаще с вытертым гербом (скорее всего, дружинник одного из местных сеньоров), на этом месте вставил, что, когда Пабло повесят, Хуанита, возможно, пересмотрит свое отношение к мужчинам. Заявление было встречено горьким, безрадостным смехом. Видимо, приятели не верили, что такого блестящего кавалера вообще возможно повесить. Наивные юноши.

Мечтатели-теоретики между тем покончили с подсчетами мифических прибылей и перешли как раз на ту тему, что и требовалась Кантору, — на проблему разбойников в целом. Он назидательно пнул под столом болтливого гнома, чтобы потише разговаривал, и прислушался. Начали мужички, разумеется, с самого знаменитого, но, если никто не перебьет, дело наверняка дойдет и до той самой банды, что квартирует в замке Муэрреске.

На третьей или четвертой истории о подвигах Педро Вислоухого (которая мало чем отличалась от первой и второй) их все-таки перебили. Топот копыт и бряцанье шпор Кантор услышал задолго до того, как новые посетители вошли в зал, но, когда они уже были под дверью, из нескольких произнесенных слов стало ясно, что дослушать не удастся.

Почему некоторым людям, чтобы ощутить уважение к самим себе, непременно требуется отворять двери пинком, обращаться к окружающим с хамским неуважением, размахивать оружием и корчить из себя властелина мира и вершителя судеб? Почему они не могут радоваться жизни, не унизив предварительно хоть кого-нибудь и не вытерев об него сапоги? Не потому ли, что подобное свинство заменяет им чувство собственного достоинства, о котором они не имеют понятия и которого полностью лишены?

Примерно такое философское рассуждение выдал поэтичный принц-бастард, одним беглым взглядом оценив четверых молодчиков, поведение коих в точности с упомянутым рассуждением совпадало. Молодые, самоуверенные, переполненные безграничным гонором, парни явно чувствовали себя хозяевами жизни и ни мгновения не сомневались, что один пистолет на четверых является достаточным основанием ни с кем не считаться. Ортанского языка они, разумеется, не знали (трудно сказать, к сожалению или к счастью), а спокойный, слегка мечтательный тон, каким Элмар обычно излагал свои размышления о несовершенном устройстве мира, никак не мог подтолкнуть их к правильному пониманию происходящего. Однако у них все же хватило ума сообразить, что группа из восьми вооруженных мужчин может ущемить их самоуважение и здорово повредить авторитету в глазах остальной публики, поэтому гордый обладатель огнестрельного оружия первым делом направил ствол в их сторону, внушительно порекомендовав сидеть и не лезть не в свое дело, пока их не начали грабить.

Второй направился к стойке, требуя лучшего вина, какое найдется в этой помойке, и обещая спалить тут все, если, не доведи небо, ему это вино не понравится. При этом он так неаккуратно размахивал взведенным арбалетом, что Кантор едва удержался, чтобы не крикнуть: «Ложись!» А оставшиеся двое бросились к столику, где сидел незадачливый воздыхатель со своими приятелями.

  143