ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,

в которой Хаиме Бофранк, обретший новых сторонников и благодетелей в лице Конфиденции Клириков, не знает тем не менее, что ему предпринять

– Не знаю, ведомо ли вам, - произнес Хаиме Бофранк, откашлявшись, - но я только что потерял друга, а вернее сказать, двух друзей. Что я могу еще сказать?!

– Для начала расскажите нам все, что знаете, - попросил Шмиц. - Тем временем я велю принести обед, а за едою мы постараемся что-нибудь придумать, ибо грош нам цена, если шайка старых церковных крючкотворов не сможет изыскать способ сохранения истинной веры.

То и дело слушая рассуждения о сохранении истинной веры, Бофранк все более убеждался, что перед ним фанатики - точно такие же, как и обретающиеся при грейсфрате Баффельте, но получалось так, что с этими фанатиками ему нынче по пути, тогда как с Баффельтом дороги субкомиссара разошлись. Ничего не оставалось, как рассказать все: и о происшествии в поселке, и об убийстве Броньолуса, и о путешествии на Брос-де-Эльде, и о том, каковой оказалась последняя встреча Бофранка с упырем Шарденом Клааке, и о том, что Люциусом оказался человек, коего Бофранк почитал прежде самым своим близким другом.

– Да, вижу я, что враг наш куда как силен, а борьба наша трудна вельми, как и всякая борьба с опасной ересью, - сказал грейсфрате Шмиц. - Главным же среди того, что относится к наставлениям в этой борьбе, я считаю как можно глубже понять и обдумать, какой род оружия к какому врагу следует лучше всего применить. Надо, чтобы оно у тебя всегда было наготове, дабы никогда самый злокозненный враг не смог напасть на тебя, безоружного и неподготовленного. В мирских войнах нередко бывает передышка, когда враг уходит на зимние квартиры или когда наступает затишье. Пока мы ведем борьбу в этом обличье, нам, как говорится, ни на шаг нельзя отойти от оружия. Никогда нельзя покидать лагеря, никогда нельзя не быть на страже, потому что наш враг никогда не уходит. Более того, когда он спокоен, когда изображает бегство или отступление, тогда он готовит особенно большие каверзы; никогда не следует поступать осторожнее, чем в те дни, когда он создает видимость мира, никогда не следует нам дрожать меньше, чем когда он открыто восстает на нас. Поэтому первая забота - о том, чтобы дух не был безоружным. Несчастное тело мы вооружаем, дабы не бояться нам разбойничьего меча, и как не вооружим душу, дабы она была в безопасности? Враги укрепились, чтобы погубить нас, а мы стыдимся поднять оружие, чтобы избегнуть гибели? Они стоят на страже, чтобы разрушить, а мы не стоим на страже, дабы уцелеть и спастись?

– Мудро, мудро сказано, - подытожил кардинал Дагранн. - Остается уповать, что Баффельт пребывает в смешении трусости и властной алчбы, что, как известно, суть худшее сочетание из всех возможных…

Многоумные рассуждения стариков клириков были прерваны тем, что принесли обед: овощное рагу, жареные кровяные колбаски с соусом, пюре из тыквы с пряностями, сладости и еще вина. Приступивши к трапезе, свиноглазый епископ спросил вдруг:

– Стало быть, Деревянный Колокол теперь снова у Люциуса?

– Да, он снова у него, и я, к сожалению, не знаю, где находится сам Люциус.

– Баффельт, похоже, собрался выждать, что произойдет, - заметил вроде бы не к месту кардинал. - Тут-то нам и резон добраться до самого Баффельта.

– Но пресветлый король… - начал было Фалькус, однако кардинал прервал его:

– Короля незачем ставить в известность - как мы уже решили, доказать ему что-либо будет чрезвычайно затруднительно. В то же время нам доподлинно известно, где обретается Баффельт; отчего бы не воспользоваться безвластием, что царит вокруг, и не захватить его?

– Какими силами?

– Хире Бофранк говорил, что у него есть друзья, - сказал кардинал. - Я полагаю, это добрые люди, которые не откажут нижайшей просьбе старцев, всю свою жизнь посвятивших служению господу.

При этих словах Бофранк вспомнил внушающий трепет монастырь с высокими черными стенами, который созерцал, когда направлялся на встречу с несчастным Волтцем Вейтлем.

– Уж не собираетесь ли вы брать монастырь приступом? - спросил он насмешливо. - Тогда не только моих друзей, но и полка пикинеров не хватит! Да и воин из меня никудышный, ибо, как сказано в стихах:

• Со ста болезнями в костях
• Уж не стою я на ногах, -
• Так весь пресытился я ими.
• Ум отупел, упал мой дух;
• Худой и легкий, словно пух,
• Томлюсь терзаньями глухими.

– Допустим, приступом монастыря фелицианок и в самом деле не взять, - сказал Шмиц, - но вот войти в него тайным путем вроде того, через который вы покинули монастырь Святого Адорна, мы бы сумели без особого труда.

  209