33 
– «Кто в сладчайший из дней...»
– А дальше?
– Это все.
– А кто этот «кто»?
– Понятия не имею. По-моему, это просто часть фразы. Возможно, загадка какая-то. Или головоломка.
Джек помолчал, глядя на то, с какой любовью рассматривает Диана помятый лист бумаги.
– Значит, нам надо найти недостающие строки, – сказал он.
– Но как же их найти? – с отчаянием спросила Диана.
– Я уже сказал, это мое дело. Не грусти и оставайся здесь. Я скоро вернусь. Не съезжай никуда из этой гостиницы.
На следующий день Джек снова стоял перед домом Али Паши, возле двери, охраняемой вооруженными до зубов янычарами. Они беспрепятственно пропустили его, и Джек вошел в просторный холл, богато украшенный восточными коврами.
– Его высочество обедают и не могут принять никого, – сказал Джеку подошедший слуга, одетый в длинный белый кафтан и шаровары. – Прошу вас перенести свой визит на более позднее время.
– Меня он примет. Скажите ему, что пришел Джек Резерфорд.
– Но, сэр, я не могу...
– Сможешь, приятель...
Слуга скрестил на груди руки, поклонился Джеку и сказал:
– Я согласен сообщить о вашем приходе, сэр, но должен предупредить: его высочество всегда обедает в одиночестве и не принимает в это время никого.
– В таком случае передайте ему, что если я и вернусь, то не раньше, чем через месяц.
Слуга поклонился еще раз и ушел. Джек остался ждать, ни на секунду не сомневаясь в том, каков будет ответ Али Паши. Наконец вновь послышались торопливые шаги, и вернувшийся слуга сказал Джеку, не забыв поклониться при этом еще раз:
– Его высочество окажет честь мистеру Резерфорду и примет его немедленно.
– Весьма польщен, – усмехнулся Джек. – Где он?
– Прошу следовать за мной, сэр. Я покажу вам дорогу.
Джек пошел следом за слугой, сохраняя на лице презрительную гримасу. Они остановились перед высокой резной дверью, и Джек уже взялся было за позолоченную ручку, но путь ему загородил стоявший на страже возле двери янычар. Слуга, сопровождавший Джека, испуганно крикнул:
– Я сам объявлю о вашем прибытии, сэр!
Он приоткрыл дверь, осторожно вошел внутрь и громко, торжественно провозгласил:
– Мистер Джек Резерфорд, ваше высочество, – и, обернувшись к Джеку, добавил, сопровождая свои слова широким жестом руки: – Его высочество, светлейший Али Паша, Тень господа на земле, позволяет вам войти.
Джек молча прошел мимо слуги и оказался в просторном зале, застеленном драгоценными персидскими коврами. Старинные фарфоровые вазы с цветами, невесомые занавески, переливающиеся всеми цветами радуги при каждом дуновении ветерка, золотые чеканные тарелки на стенах. В углах зала в массивных кадках – развесистые пальмы.
Под одной из них, откинувшись на горе подушек, возлежал человек. Одна нога его была вытянута, а вторая согнута в колене и прикрыта краем длинного кафтана из драгоценной парчи с серебряным и золотым шитьем, перехваченного широким черным атласным поясом. В свои сорок лет Али Паша был все еще очень красив. Тонкие черты лица и особый оттенок кожи – светло-коричневой, похожей на цвет кофе с молоком. Волосы – жесткие, короткие и слегка курчавые. Чувственные полные губы обрамлены тонкой щеточкой усов. Массивный подбородок Али Паши выдавал в нем человека с непреклонным и гордым характером. Да, неудивительно, что перед мужественной красотой этого человека не могли устоять даже первые красавицы туманного Альбиона.
На низком столике перед Али Пашой стояло огромное серебряное блюдо с дымящимся рисом, цыплятами и пряными травами. Он зачерпнул горсть риса, с помощью куска лаваша отправил в рот, прожевал и только после этого указал Джеку широким жестом на место рядом с собой.
– Заходите, Резерфорд, разделите со мной мою трапезу. Я рад видеть вас.
Голос у Али Паши был низким, чистым. В нем сразу можно было распознать человека, который говорит хотя и очень правильно, но не на своем родном языке.
– Благодарю за честь, – не без сарказма ответил Джек. – Но хочу попросить вас на будущее – избавьте меня от всех этих придворных формальностей.
– Этикет – непременная часть моей жизни, – пожал плечами Али Паша, – и не мне, принцу крови, нарушать его. Так положено.
– Положено! – усмехнулся Джек. – Да разве вы сами не понимаете, насколько смешны все ваши титулы? Оставьте их для своих подданных. Вы же сами знаете: ваша империя на ладан дышит. К тому времени, когда настанет ваш черед занять трон в Стамбуле, ваш папаша-мот растранжирит последнее.
33 
