ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Возвращение пираньи

Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... >>>>>

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>




  27  

А князь все цел[овал]ует лошадь, целует без конца, и [а] черные силуэты всадников уже переезжа[ли]ют речку.

— Князь, пора! где вы, князь? Едемте! — [звала Марья Ивановна, забывая теперь совершенно о существовании Софки.] зовет [23] мама.

— Марья Ивановна, я ревную, что это в самом деле? [вы] Всё князь да князь! — Князь, голубчик, не откликайтесь!

— Что же, давайте перегоняться!

— Ну нет, силы не равные! [потому что ваша и моя лошадь — большая разница. Потому что ваша лошадь это…]

— Нагайку давай, Ассан!

[— Адель Карловна, это измена, я ее кавалер, а она изменяет! — «Сердце красавицы!» — напевает актер.]

[Слышится] Смех, шум каменьев, плеск воды в свежеющем воздухе. Эхо отчетливо повторяет все это, и гул стоит между каменными стенами балки.

Князь [сел] садится на своего иноходца, смешную мохнатую лошаденку.

Софка дер[нула]гает за повод [гнедого, который запрял ушами и насторожился]. Едут.

[Все, что сейчас с ней было, ошеломило Софку, недоумение еще больше сковало ее.] Софка ошеломлена и в недоумении. Ребенком она привыкла к непрошенным поцелуям. Но тогда целовали все [, и она не обижалась, — и целовали] и при всех. Но сегодня?

Проводник чей-нибудь или один из «них», гостей мамы?

«Как гадко, противно. И сказать некому [, и еще самою будут бранить], — засмеют и бранить будут».

Ей хочется плакать.

Княз[ь]ек едет рядом и [, повернувшись к ней, почти стоя в стременах, без умолку рассказывает ей про свою любовь; чистую, высокую, святую к одной проезжей петербургской grande dame. Князь] изо всех сил старается увер[яет]ить Софку, что она одна может понять его и что ему страстно хочется все, все высказать ей о своей [особенной] необыкновенной, им одним изведанной, неземной любви.

[— Вы поймите, она так хороша, так необыкновенно, чудно хороша, что не любить ее нельзя. Да вы видели ее, она жила на горе с своими детьми. Для нее я готов на все, на что хотите. И я мучаюсь, что не могу ничем доказать, как люблю ее, и сознаю что ей это вовсе не нужно.

И голос князя дрожит и прерывается.]

— Когда я увидел [ее в первый раз, то] вас, я понял, что не жил до этого. Что-то особенное со мной произошло [24] [сделалось, и я был счастлив только, когда был возле нее. Что я для нее? Ничтожный мальчишка, ненужный и неинтересный! а она все-таки не пренебрегала мной, не гнала прочь, а утешала, говоря, что все это со временем пройдет.

— Она уехала, — продолжал он, — и, конечно, уже теперь забыла, что я существую, а] Мне тяжело, и вот я пью, и езжу сюда, в горы, с этой пьяной компанией, и мне не легче…

В.Г. Короленко. Лес шумит *

(Полесская легенда)

Было и быльем поросло.

I

[Лес шумел…

В этом лесу всегда стоял шум — ровный, протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойный и смутный, как тихая песня без слов, как неясное воспоминание о прошедшем. В нем всегда стоял шум, потому что это был старый, дремучий бор, которого не касались еще пила и топор лесного барышника.] Высокие столетние сосны с красными могучими стволами стояли хмурою ратью, плотно сомкнувшись вверху зелеными вершинами. Внизу было тихо, пахло смолой; сквозь полог сосновых игол, которыми была усыпана почва, пробились яркие папоротники, пышно раскинувшиеся причудливою бахромой и стоявшие недвижимо, не шелохнув листом. В сырых уголках тянулись высокими стеблями зеленые травы; белая кашка склонялась отяжелевшими головками, как будто в тихой истоме. А вверху, без конца и перерыва, тянул лесной шум, точно смутные вздохи старого бора.

[Но теперь эти вздохи становились все глубже, сильнее.] Я ехал лесною тропой, и, хотя неба мне не было видно, но по тому, как хмурился лес, я чувствовал, что над ним тихо подымается тяжелая туча. Время было не раннее. [Между стволов кое-где пробивался еще косой луч заката, но в чащах расползались уже мглистые сумерки. К вечеру собиралась гроза.]

На сегодня нужно было уже отложить всякую мысль об охоте; в пору было только добраться перед грозой до ночлега. Мой конь постукивал копытом в обнажившиеся корни, храпел и настораживал уши, прислушиваясь к гулко щелкающему лесному эхо. [Он сам прибавлял шагу к знакомой лесной сторожке.]


  27