Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
59 
Над самой вершиной берёзы выключил Жук мотор и — шлёп! — сел на сук.
— Дяденька, миленький! — взмолился Муравьишка. — А вниз-то мне как? У меня ведь ножки болят, я себе шею сломаю.
Сложил Жук тонкие крылышки вдоль спины. Сверху жёсткими корытцами прикрыл. Кончики тонких крыльев аккуратно под корытца убрал.
Подумал и говорит:
— А уж как тебе вниз спуститься, — не знаю.
Я на муравейник не полечу: уж очень больно вы, муравьи, кусаетесь. Добирайся сам, как знаешь.
Глянул Муравьишка вниз, а там, под самой берёзой, его дом родной.
Глянул на солнышко: солнышко уже по пояс в землю ушло.
Глянул вокруг себя: сучья да листья, листья да сучья.
Не попасть Муравьишке домой, хоть вниз головой бросайся!
Вдруг видит: рядом на листке Гусеница Листовёртка сидит, шёлковую нитку из себя тянет, тянет и на сучок мотает.
— Гусеница, Гусеница, спусти меня домой! Последняя мне минуточка осталась, — не пустят меня домой ночевать.
— Отстань! Видишь, дело делаю: пряжу пряду.
— Все меня жалели, никто не гнал, ты первая!
Не удержался Муравьишка, кинулся на неё да как куснёт!
С перепугу Гусеница лапки поджала да кувырк с листа — и полетела вниз.
А Муравьишка на ней висит — крепко вцепился. Только недолго они падали: что-то их сверху — дёрг!
И закачались они оба на шёлковой ниточке: ниточка-то на сучок была намотана.
Качается Муравьишка на Листовёртке, как на качелях. А ниточка всё длинней, длинней, длинней делается: выматывается у Листовёртки из брюшка, тянется, не рвётся. Муравьишка с Листовёрткой всё ниже, ниже, ниже опускаются.
А внизу, в муравейнике, муравьи хлопочут, спешат, входы-выходы закрывают.
Все закрыли — один, последний, вход остался. Муравьишка с Гусеницы кувырк — и домой.
Тут и солнышко зашло.
Водяной конь
На широкой-широкой сибирской реке выбирал старик сети, полные рыбой. Внук ему помогал.
Вот набили они лодку рыбой, закинули сети опять и поплыли к берегу. Старик гребёт, внук правит, вперёд глядит. И видит — плывёт навстречу коряга не коряга, словно бы пень, и на нём два больших, как у орла, каменных крыла. Плывёт и громко фыркает…
Испугался внук и говорит:
— Дедка, а дедка! Там что-то страшное плывёт да фыркает…
Старик обернулся, приставил руку к глазам, как козырёк, смотрел, смотрел и говорит:
— Это зверь плывёт.
Внук ещё больше испугался:
— Греби, дедка, шибче. Убежим от него.
А дед не хочет, говорит:
— Это зверь сухопутный, в воде он нам ничего не сделает. Вот я его сейчас запрягу.
И погнал лодку наперерез зверю.
Ближе да ближе, — внуку уже видно: не пень это, а большая горбоносая голова, на ней рожищи широкие, как крылья. Голова старого Лося-сохатого. Ростом он больше коня и сильный страшно, сильней медведя.
Ещё больше испугался внук. Он схватил со дна лодки поколюку-копьё, протягивает деду:
— Бери, дедка, поколюку, бей зверя крепче.
Не взял старик поколюку-копьё. Взял две верёвки.
Одну накинул зверю на правый рог, другую — на левый рог; привязал зверя к лодке.
Страшно зафыркал зверь, замотал головой, глаза кровью налились. А сделать ничего не может: ноги у него в воде болтаются, до дна не достают. Опереться ему не на что — и верёвок разорвать не может. Плывёт зверь и лодку за собой тащит.
— Видишь, — говорит старик, — вот нам и конь. Сам нас к берегу везёт. А убил бы я поколюкой зверя, нам с тобой пришлось бы его до дому тащить, из сил выбиваться.
И верно: тяжёл зверь, тяжелей лодки со стариком и внуком и всей их рыбой.
Фыркает зверь, плывёт — к берегу рвётся. А старик верёвками, как вожжами, управляет им: за одну потянет — зверь вправо повёртывает, за другую — зверь влево. И внук уже не боится зверя, только радуется, что такой у них конь в упряжке.
Ехали так, ехали старик с внуком, — вот уже и берег близко, а на берегу избушка их виднеется.
— Ну, — говорит старик, — давай теперь поколюку, внучек. Пора зверя колоть. Был он нам конём, теперь мясом будет — лосятиной.
А внук просит:
— Обожди, дедка, — пусть ещё прокатит. Не каждый день на таких конях ездим.
Ещё проехали. Старик опять поколюку-копьё поднимает. Внук опять его просит:
— Не бей, дедка, успеешь. Будет нынче у нас сытный обед из лосятины. А перед обедом на водяном коне всласть покатаемся.
59 
