Последние отзывы

  112  

Экземпляр, принадлежавший Чехову, находится в архиве Дома-музея А. П. Чехова в Ялте. О «плещеевском» экземпляре никаких сведений не сохранилось. Не исключено, что в руках М. П. Чехова находились как раз его остатки. Среди материалов чеховского архива в ЦГАЛИ имеются четыре начальных страницы (без обложки) неизвестного экземпляра — возможно, те самые, о которых упоминал в 1907 г. М. П. Чехов.

Библиограф М. П. Кленский в своем указателе сочинений Чехова писал о напечатанных Сувориным трех экземплярах пьесы: «Один экз. получил автор, другие два хранились у А. С. Суворина. 31-го янв. 1890 г. он подарил один экз. П. А. Ефремову. Этот (Ефремовский) экз., с надписью А. С. Суворина, был подарен Льну Эдуардовичу Бухгейм, а затем поступил в библиотеку Пушкинского Дома. О судьбе третьего экз. ничего неизвестно» (Чехов, «Атеней», стр. 294). В настоящее время в фондах Пушкинского дома (ИРЛИ) экземпляра «Татьяны Репиной» нет.

2

В литературе о Чехове долго бытовало мнение о пародийном характере чеховской «Татьяны Репиной» — мнение, впервые высказанное самим Сувориным, который на автографе письма Чехова к нему от 6 марта 1889 г. в пояснение строк о посланном ему «подарке» надписал: «Пародия на мою „Татьяну Репину“» (см. т. III Писем, стр. 402).

Этот тезис решительно отверг А. С. Долинин в статье, сопровождавшей первую полную публикацию пьесы: он считал, что «не подражание имеем мы здесь и не стилизацию под эту пьесу, а совершенно самостоятельную художественную концепцию <…> Причем целью у него было — отнюдь не дискредитирование путем пародии художественного канона Суворина, а наоборот — попытка положительного характера: обнаружить, в известном смысле, на опыте чужом, свой новый, в постепенном созревании, становящийся канон…»

В художественной ткани пьесы Долинин различал два сюжетных слоя: комический фон, данный статически и передающий комизм обстановки — «стилистический контраст между торжественностью венчального обряда, превращенного в зрелище, и пошлой болтовней рассеянной толпы»; и второй, главный, сюжетный слой — динамически развивающийся мотив тревоги и нарастающей трагической напряженности: «обряд уже больше никого не интересует, центр внимания весь сосредоточен на Репиной, вокруг смерти которой и ведутся шепотом разговоры».

Наиболее показательным для новых художественных приемов Чехова автор статьи считал сюжетный финал пьесы, возникновение «тени» Репиной — «дамы в черном»: «здесь первое яркое отражение исканий Чехова в области драматургии, его сознательного отступления от обычного драматургического канона и „Татьяны Репиной“ в частности <…> Суворин был в своей „Татьяне Репиной“ целиком во власти господствовавшего тогда драматического шаблона, требовавшего от пьесы такого построения, чтобы она представляла собою нарастание сильных и ярких эффектов, число и сила которых по мере приближения к финалу должны были все более и более увеличиваться <…> И вот в этом наброске-оклике Суворину, в этой одноактной драме и сделана первая попытка, на опыте чужом, отступления от шаблона; что и сказывается прежде всего в ее сюжетном финале. Был бы возможен здесь эффект, аналогичный самому сильному драматическому эффекту суворинского финала, определяющему всю композицию пьесы: „дама в черном“ умирает в церкви на глазах у публики, проклиная Сабинина. Этот завершающий сюжетный мотив Чехов не отвергает, но дает его в иной ситуации, тоже определяющей характер всей драмы; даму в черном он оставляет после всех одну в ее предсмертных страданиях <…> От эффектности сценической, которая, повторяем, еще была приемлема для Чехова в „Иванове“, центр тяжести переносится преимущественно в сторону эмоционально-лирическую, намечаются первые проблески так называемой драмы настроения. Так будут строиться завершающие финалы во всех его будущих пьесах („Дядя Ваня“, „Три сестры“, „Вишневый сад“), такова будет основная тенденция в переделке „Лешего“ в „Дядю Ваню“. Так набросок упережает тот путь, на который Чехов вступил твердо уже после „Лешего“, созданного в том же 1889 г.» (А. Долинин. Пародия ли «Татьяна Ренина» Чехова? — Чехов, «Атеней», стр. 62, 63, 76, 79, 81 и 82).

Отмечалась близость общей формы пьесы Чехова к сценке «Во время церковной службы» из романа «Около брака» («Autour de mariage», 1883) французской писательницы Г. де-Мартель-де-Жанвиль, писавшей под псевдонимом Жип. В этом эпизоде (сцена 5) также изображался торжественный обряд венчания, болтовня светской публики на фоне богослужения, появление в церкви дамы в полутраурной одежде — бывшей возлюбленной жениха, маркиза д’Алали и т. д. Это произведение Жип в сценической переделке К. Кремье было показано в Михайловском театре французской труппой в декабре 1888 г., когда Чехов находился в Петербурге (см.: Е. Смирнова-Чикина. «Татьяна Ренина» Антона Чехова. — Сб. «В творческой лаборатории Чехова». М., 1974).

  112