Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
33 
В Петербурге мы сойдемся снова,
Словно солнце мы похоронили в нем.
То был последний год…
Петербург 1913 года. Лирическое отступление: последнее воспоминание о Царском Селе. Ветер, не то вспоминая, не то пророчествуя, бормочет:
- Были святки кострами согреты,
- И валились с мостов кареты,
- И весь траурный город плыл
- По неведомому назначенью,
- По Неве иль против теченья, —
- Только прочь от своих могил.
- На Галерной чернела арка,
- В Летнем тонко пела флюгарка,
- И серебряный месяц ярко
- Над серебряным веком стыл.
- Оттого, что по всем дорогам,
- Оттого, что ко всем порогам
- Приближалась медленно тень,
- Ветер рвал со стены афиши,
- Дым плясал вприсядку на крыше
- И кладбищем пахла сирень.
- И царицей Авдотьей заклятый,
- Достоевский и бесноватый,
- Город в свой уходил туман.
- И выглядывал вновь из мрака
- Старый питерщик и гуляка,
- Как пред казнью бил барабан…
- И всегда в духоте морозной,
- Предвоенной, блудной и грозной,
- Жил какой-то будущий гул…
- Но тогда он был слышен глуше,
- Он почти не тревожил души
- И в сугробах невских тонул.
- Словно в зеркале страшной ночи
- И беснуется и не хочет
- Узнавать себя человек, —
- А по набережной легендарной
- Приближался не календарный —
- Настоящий Двадцатый Век.
- А теперь бы домой скорее
- Камероновой Галереей
- В ледяной таинственный сад,
- Где безмолвствуют водопады,
- Где все девять [32] мне будут рады,
- Как бывал ты когда-то рад.
- Там за островом, там за садом
- Разве мы не встретимся взглядом
- Наших прежних ясных очей,
- Разве ты мне не скажешь снова
- Победившее смерть слово
- И разгадку жизни моей?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ
Любовь прошла, и стали ясны
И близки смертные черты.
Угол Марсова Поля. Дом, построенный в начале XIX века братьями Адамини. В него будет прямое попадание авиабомбы в 1942 году. Горит высокий костер. Слышны удары колокольного звона от Спаса на Крови. На Поле за метелью призрак дворцового бала. В промежутке между этими звуками говорит сама Тишина:
- Кто застыл у померкших окон,
- На чьем сердце «палевый локон»,
- У кого пред глазами тьма? —
- «Помогите, еще не поздно!
- Никогда ты такой морозной
- И чужою, ночь, не была!»
- Ветер, полный балтийской соли,
- Бал метелей на Марсовом Поле,
- И невидимых звон копыт…
- И безмерная в том тревога,
- Кому жить осталось немного,
- Кто лишь смерти просит у Бога
- И кто будет навек забыт.
- Он за полночь под окнами бродит,
- На него беспощадно наводит
- Тусклый луч угловой фонарь, —
- И дождался он. Стройная маска
- На обратном «Пути из Дамаска»
- Возвратилась домой… не одна!
- Кто-то с ней «без лица и названья»…
- Недвусмысленное расставанье
- Сквозь косое пламя костра
- Он увидел. – Рухнули зданья…
- И в ответ обрывок рыданья:
- «Ты – Голубка, солнце,
- сестра! —
- Я оставлю тебя живою,
- Но ты будешь моей вдовою,
- А теперь…
- Прощаться пора!»
- На площадке пахнет духами,
- И драгунский корнет со стихами
- И с бессмысленной смертью в груди
- Позвонит, если смелости хватит…
- Он мгновенье последнее тратит,
- Чтобы славить тебя.
- Гляди:
- Не в проклятых Мазурских болотах,
- Не на синих Карпатских высотах…
- Он – на твой порог!
- Поперек.
- Да простит тебя Бог!
- (Сколько гибелей шло к поэту,
- Глупый мальчик: он выбрал эту, —
- Первых он не стерпел обид,
- Он не знал, на каком пороге
- Он стоит и какой дороги
- Перед ним откроется вид…)
- Это я – твоя старая совесть
- Разыскала сожженную повесть
- И на край подоконника
- В доме покойника
- Положила —
- и на цыпочках ушла…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
- ВСЕ В ПОРЯДКЕ: ЛЕЖИТ ПОЭМА
- И, КАК СВОЙСТВЕННО ЕЙ, МОЛЧИТ.
- НУ, А ВДРУГ КАК ВЫРВЕТСЯ ТЕМА,
- КУЛАКОМ В ОКНО ЗАСТУЧИТ, —
- И ОТКЛИКНЕТСЯ ИЗДАЛЕКА
- НА ПРИЗЫВ ЭТОТ СТРАШНЫЙ ЗВУК —
- КЛОКОТАНИЕ, СТОН И КЛЕКОТ —
- И ВИДЕНЬЕ СКРЕЩЕННЫХ РУК?..
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
РЕШКА
…я воды Леты пью,
33 
