очень нудно 
180 
Двое прошли по двору неторопливо, словно приехали на обеденный перерыв домой; только специалисты могли разгадать, что крылось за их расслабленной походкой.
Вадим Фролов с беспечным видом сел в кабину мусоровоза и, огибая детскую площадку, стал выезжать со двора. Больше никто в поле зрения Мамонта и Удода не попадал, они ничего не заподозрили и вошли в подъезд. Поднялись по лестнице пешком. Бесшумно ступая, подошли к двери квартиры Богдановича, прислушались. Удод вынул из кармана отмычку; Мамонт приготовил бесшумный пистолет… В душевой лилась вода, это придало им уверенности — не услышит. На то, чтобы справиться с замками, понадобилась минута. Цепочка в приоткрывшейся двери тоже не стала серьезной преградой…
— Ни с места!!! — вылетели собровцы из соседней квартиры.
— Руки! Руки за голову! — посыпались остальные сверху.
— На пол! На пол! Руки!..
— Лежать!!!
Ровно через пять секунд оба — и Мамонт, и Удод — были обезоружены и уложены, на их запястьях защелкнулись наручники, из карманов вынуто все содержимое; на шестой секунде группа захвата ворвалась в квартиру Богдановича (еще удумает выброситься из окна!), и он также был уложен на пол лицом вниз — в самом что ни есть натуральном виде, голеньким, только что из-под душа.
— Богданович! Вы знаете этих людей? — спросил Илья Муровец, руководивший операцией.
Богданович тупо молчал, и тогда здоровенный собровец приподнял его за волосы и бросил в угол, развернув к Долганову:
— Отвечать! Быстро!
— Нет!..
— А зачем они пришли сюда, знаете?
— Нет!..
— И не догадываетесь?! — Долганов присел возле него, рассматривая диковинный «ПСС». — Это что? Бесшумный пистолет?
— Не знаю!
— Привет, гнида, — раздалось от порога. Решетников, держа такой же пистолет за ствол, протянул его Долганову: — Да брешет он, я сегодня у него изъял точно такой же.
— Откуда у вас вооружение спецназа ГРУ, Богданович?! Да не молчите вы, себе же хуже делаете! Неужели вам не понятно, что эти люди пришли вас убить?
— И что послал их твой дружок Аден, — добавил Решетников, грозно нависнув над трясущимся Богдановичем. — Дать тебе послушать пленку разговора с Аденом из машины или вспомнишь сам?
Слова тонули в грохоте. В комнату ввели понятых, и теперь шерстили квартиру вдоль и поперек — выдвигали, выворачивали ящики в шкафу, столе, вытряхивали чемоданы, сметали на пол барахло с антресолей на кухне, переворачивали мебель…
— Как твоя фамилия?! — пнул ботинком собровец Удода.
Тот выматерился.
— Понятно. А твоя?
Мамонт сплюнул на пол и отвернулся.
— Кто тебя послал?! Отвечать!
— Да пошел ты!..
В квартиру вошел Кокорин.
— Затянулся наш пикник, — хмуро сказал вместо приветствия. Лицо его было землистого цвета от усталости. — Дайте ему штаны, что ли. Смотреть противно.
Трясущимися руками Богданович натянул на мокрое тело брошенные кем-то брюки, застегнулся.
— Сядьте, Богданович! — приказал Кокорин, и сам сел на придвинутый милиционером стул. — Давайте все-таки исходить из здравого смысла. Если бы не Решетников, вы бы уже лежали в ванне, наполненной вашей кровью. Коль скоро Аден решил вас убрать, значит, у него были на то причины. Будете вы говорить или нет — все равно мы докопаемся до истины, речь теперь идет только о том, сделаете вы признание добровольно или под давлением улик.
— Да отпустите вы человека, Алексей Михайлович, — сказал Решетников. — Пусть себе идет на все четыре стороны!
Богданович покосился на окно.
— Не смотрите туда, Леонтий Борисович, мы вам выброситься не позволим.
— Товарищ майор!..
Несколько лакированных паркетин, скрепленных снизу рейками, оказались крышкой тайника. Короткоствольный мини-«узи», пара гранат «Ф-1», пачки долларов в банковских упаковках, завернутые в целлофан, гражданский и заграничный паспорта на имя Савельева Алексея Владимировича извлекались из-под пола и ложились на круглый стол.
— Понятые, подойдите сюда!..
Щелкнул затвор фотоаппарата, мелькнула вспышка.
— Кто послал, я спрашиваю?! — зло повторил Долганов.
— Аден, — первым понял Удод, что запираться бессмысленно.
Мамонт рванулся к нему, зарычал от злости, но собровец сбил его с ног, придавил к полу.
— Лежать!
Вскрикнула испуганно женщина из понятых.
— Зачем послал?!
— Этого… пришить…
180 
