Последние отзывы

  14  

Тойер гордо окинул взглядом составленные в круг столы:

— Вот и прекрасно. Так мы и сделаем. Бросим эти листки во все почтовые ящики Хандшусгейма.

— «В письменном виде!» — простонал Штерн. — Да нам никто не напишет. И ведь каждый знает кого-либо, кто ненавидит собак! Но нам помогать никто не захочет! Так что все бесполезно.

— Даже если это так, — терпеливо возразил Лейдиг, — мы хотя бы выиграем время.

— Лично я не нахожу здесь ничего смешного, — возмутился Хафнер. — Когда-то у меня была собака. И я сейчас хочу завести одну. А то и двух.

— На случай, если одну убьют? — ехидно поинтересовался Лейдиг.

— С убийцей нужно сделать то же самое, что он делает с собаками, — продолжал бушевать Хафнер. — Око за око, вот мое мнение. И другого у меня нет.

— То же самое? — вмешался Тойер. — Значит, застрелить? Ты говоришь глупости, Хафнер! И от тебя несет спиртным! — Он рассмеялся. — Слушайте, парни, так дело не пойдет. Мы не можем орать и митинговать, как пенсионеры.

— Если мы займемся вот этим, — мрачно сказал Штерн и показал на каракули Лейдига, — и ничего не выясним насчет утопленника, тогда нам нечего делать в полиции.

Пристыженный Хафнер оправдывался:

— Да я готов рискнуть чем угодно. Ради себя самого и нашей группы. Но только знайте — я не пьяница.

— Конечно, нет, — успокоил его Тойер, — я тебя с кем-то перепутал.

Он взялся за бумаги, собранные по делу утопленника. На него глядело лицо покойного. Он долго в него всматривался. Что можно узнать по лицу мертвеца? Седые волосы лежали, словно приклеенные ко лбу; вероятно, не обошлось без стараний патологоанатомов. Даже трогательно — выпотрошили его, как ловцы крабов свою добычу, но перед тем, как сделать снимок, привели в порядок его прическу. Густые темные брови; полуоткрытые глаза глядят пристально и чуточку мрачно, словно повидали слишком много на своем веку. Впрочем, все это чушь, придуманная детективами. Узкий рот, казалось, растянут в улыбке, но если прикрыть ладонью приподнятый левый уголок рта, лицо кажется мрачным, угрюмым, оскорбленным собственной смертью. Что вполне понятно. Тойер ощутил озноб и взялся за другие бумаги.

Наконец, он отложил материалы в сторону.

— Итак, я сейчас попробую обобщить все, что увидел. На трупе обнаружены небольшие кровоподтеки в области груди и живота. Они говорят о применении силы. Человек утонул, быстро потеряв сознание в холодной воде; никаких наркотиков или алкоголя в крови не обнаружено. Общее состояние тела без отклонений. Под ногтями обнаружены коричневые волокна ткани, что говорит о судорогах. Перед смертью он съел что-то черствое, вероятно, бутерброд с сыром. Короче, на основании всех данных я уверен, что перед нами не несчастный случай. Кто станет перед самоубийством есть бутерброд с сыром? Да и в зимнем пальто не бросаются по доброй воле в воду. И разве трезвый упадет через перила моста? Дело ясное: перед нами убийство. — Он поднял голову и окинул взглядом свою группу. — Как это ни смешно, но у нас настоящее дело. Хафнер оказался прав.

Раздался шумный, удовлетворенный вздох. Он напомнил Тойеру о давно исчезнувших кружках, в которые собирали милостыню слепые инвалиды войны. В них так же шуршали никелевые монетки.

— Мы сделаем так, как предложил Штерн, и отправимся в Старый город с фотографией умершего. Допустим, что идея с ключом вполне имеет смысл, и покойный жил где-то там. Да, кстати! — Тойер взглянул на Лейдига с радостной детской улыбкой. — Вы уже видели снимок?

Лейдиг покачал головой, ведь копии материалов делал Хафнер.

— Но, возможно, вы все-таки его знаете! — настаивал Тойер. — Ведь вы живете в Старом городе.

— Живу? Да разве это жизнь? — вырвалось у Лейдига.

Его шеф пробормотал только «Ну-ну!» и подтолкнул к нему снимок:

— Вы все-таки взгляните.

Лейдиг посмотрел и вздрогнул так сильно, что остальные испугались.

— Это же Вилли!

3

Музыка затихла и больше не звучит в его голове. Черные пятна плывут на зловещем красном фоне, бесшумно плывут. Он открывает глаза, чтобы избавиться от этого видения.

Ночной переезд прошел жестко, но не в этом проблема. Единственный отрезок поездки, неприятный для него, начинается сейчас. Ему предстоит провести неизвестно сколько времени между двойными стенками каюты, свернувшись, будто зародыш. Вся ответственность лежит на незнакомом типе, а он лишен всякой свободы, будто охромевшая лошадь в боксе.

  14