Последние отзывы

  26  

— Это что-то проясняет, Александр? — спросил мистер Патавасти.

— Да. Штемпель от двенадцатого июня. А ваша дочь была убита пятого. Полиция Денвера арестовала подозреваемого через два дня. Значит, отправитель письма пять дней находился в раздумьях. Ему было страшно рассказать о том, что он знал. В полицию он обращаться не хотел, но что-то нужно было делать, направить поиски в нужном направлении. Сам он этого сделать не мог, иначе приплели бы и его — как друга, соседа, коллегу. Примечательно, что Виктория жила в Денвере, но на работу ездила в Боулдер. Скорее, это кто-то из ее сослуживцев.

— Он мог просто приехать в Боулдер и отправить письмо оттуда, — возразил Колин.

— Да, мог, — согласился я.

— У Виктории была адресная книга, — вспомнила миссис Патавасти.

— Хотелось бы взглянуть.

— У нее было не так уж много знакомых, для общения вне работы почти не оставалось времени, — сказал Колин с напором.

— Ну, думаю, некоторые имена мы можем исключить сразу. Начнем с того, что у написавшего письмо есть компьютер или же легкий доступ к нему. Такие вещи не пишутся в ближайшей библиотеке. Не хочу пока делать выводов, но вы заметили, что слова в записке и надпись на конверте будто слегка выцвели?

— Я заметил, — сказал мистер Патавасти.

— Так бывает, когда заканчивается краска в картридже. Может, он не знал, как его заменить, если этим распоряжался, например, секретарь?

— Ну, это все фантазии, — заметил Колин.

— Верно. Но, как бы то ни было, мне хотелось бы взглянуть на ее паспорт, корреспонденцию — меня интересуют все вещи, находившиеся в ее комнате, на которых значился ее адрес.

В глубокой печали миссис Патавасти принесла небольшую коробку. Я бегло просмотрел содержимое и наткнулся на то, что искал. Я был уверен, что нахожусь на верном пути. Вот-вот должно всплыть что-то важное.

— А номер вашего телефона до сих пор не включен в базу данных? — спросил я, вспоминая безумное время восьмилетней давности, когда я потерял ее номер.

— Номера нет в списках, и что дальше? — спросил Колин.

— На конверте — название дома. Виктория никому бы не рассказала, что он называется «Крошка Таджик». Ей было неловко. Названия дома нет ни в одном из писем, ни в паспорте, ни среди прочих личных вещей. Почта тоже не раздает адреса налево и направо. Откуда тогда это название стало известно? Нигде в документах ни намека. Когда вы ей писали, вы указывали название дома в адресе отправителя?

Все обернулись к миссис Патавасти.

— Нет, я никогда не писала «Крошка Таджик», вообще не упоминала об этом, — сказала она, — это и в самом деле неловко.

— Так откуда же кто-то мог узнать, что этот дом носит название «Крошка Таджик»? Виктория никому сказать не могла. Держу пари, что единственный способ узнать это — получить доступ к ее личным файлам на компьютере. Сама бы она об этом никогда не заговорила, но, возможно, она внесла полный адрес в какой-то личный файл. Тогда все сходится. Тогда кто, как не сослуживец, имевший доступ к ее документам, мог узнать про название? Это всего лишь версия, но, думаю, если бы вы решили наведаться к ней в офис и расспросить людей на месте, вы были бы близки к разгадке.

Я положил записку, конверт и все прочее на журнальный столик. На какое-то время повисла тишина. То, что я наговорил, отчасти, признаться, была полная чепуха, однако и здравые мысли имелись. Колин переменил положение рук. Лицо мистера Патавасти застыло в полуулыбке. Мои слова произвели впечатление. Чего я и добивался.

— Александр, скажи, как ты думаешь, ты бы смог отыскать убийцу моей дочери? — обратился ко мне мистер Патавасти.

Я посмотрел на него и кивнул.

— Найди его, найди того, кто это сделал, Алекс, — произнес Колин, его голос дрожал.

— Вполне может быть, что за решеткой уже сидит убийца.

— Узнай правду, — с настойчивостью проговорил мистер Патавасти.

— Хорошо, — ответил я.

Миссис Патавасти с ребятами удалились, мы с мистером Патавасти могли обсудить детали. Он будет давать мне сто фунтов еженедельно плюс перелет и любые непредвиденные расходы. Я старался отвлечься от мысли, что для меня это лучший выход из сложного положения. Мне предстояло расследование. Я собирался работать во благо друга семьи. Оказать им любезность, применяя навыки, полученные за время моей работы в полиции. Взяться за то, чем я зарекся заниматься впредь. Но я это делал не для себя. Это был чистый альтруизм. Во имя Виктории. Некстати было лишь то обстоятельство, что за всем этим скрывалось оправдание для отъезда из Ирландии, для получения денег, без которых невозможно было скрыться от Дугласа и людей из КОПУ.

  26