97 
Собственно, не в этом дело…
П. Пикассо. Обнаженная
21 апреля 1729 года в семье немецкого князя Христиана-Августа Ангальт-Цербстского родилась девочка, которую нарекли Софией-Августой-Фредерикой.
По одной из версий, ее подлинным отцом был Иван Бецкой, сотрудник российского посольства в Париже, по другой, более правдоподобной, — прусский король Фридрих II Великий, дальний родственник ее матери, но ни одна из версий не подтверждена ничем более осязаемым, чем предположения…
Когда девочке было лет десять, ее привезли в город Эйтин, столицу Любекского княжества, где ей довелось познакомиться с одиннадцатилетним голштинским принцем Карлом-Петром-Ульрихом, ее дальним родственником по материнской линии.
Мальчишка был некрасив, груб и несносен. Он корчил за столом дикие рожи, капризничал и с видимым удовольствием щипал сидевшую рядом Софию.
Тогда, в тот вечер, никому не могло прийти в голову, что через пять лет этот мальчишка, племянник императрицы Елизаветы Петровны, будет великим князем и наследником российского престола, а маленькая София — его супругой, будущей императрицей Екатериной II Великой (1729—1796 гг.).
А мальчишка со временем тоже будет первым лицом, императором Петром III (1728—1762 гг.), но очень недолго и бесславно.
21 августа 1744 года состоялось их венчание, накануне которого София приняла православие, став Екатериной Алексеевной.
Как оказалось, гадкий мальчишка не только не изменился к лучшему за прошедшие годы, но напротив, стал к тому же пьяницей и грязным развратником.
Их супружеские отношения не сложились с самого дня их пышной полуторанедельной свадьбы.
Он не смог, да и не захотел сделать ее женщиной. Некоторые историки упоминают об анатомической подробности, препятствовавшей полноценному сексуальному контакту, что-то вроде блокировки крайней плоти, от которой наследника российского престола излечили одним движением скальпеля. Однако это как-то не вяжется с его похабнейшими приключениями как раз в тот период, когда он якобы не был способен к ним. Он ведь никогда не был полноценным человеком — вздорный, жестокий, грубый и глупый до подозрений в психической патологии.
А державе нужен был наследник престола, и взаимоотношения молодых супругов стали всерьез беспокоить императрицу Елизавету. После нескольких бесплодных попыток наставить племянника на путь истинный, она принимает нестандартное решение, впрочем, достаточно часто встречающееся в анналах Истории…
В комнату Екатерины входит ее гувернантка и статс-дама Мария Чоглокова, усаживается на банкетку и произносит следующее:
— Я буду говорить с вами без всяких ухищрений. Необходимо, чтобы вы поняли меня правильно. Россия ждет от вас наследника. Он необходим империи, весь народ просит этого в своих молитвах… Простите мою откровенность, но, верно, среди окружающих найдется кто-либо, кого вы предпочитаете всем остальным? Выбирайте между Сергеем Салтыковым и Львом Нарышкиным…
Это был недвусмысленный приказ императрицы.
И не такой уж неприятный или невыполнимый.
Екатерина, по некоторым данным, к тому времени уже подарила свою девственность красивому вельможе Сергею Салтыкову, так что приказ Елизаветы был очень кстати. Впрочем, возможно, приказ был продиктован истинным положением вещей, которое едва ли могло долго оставаться тайной при всеобщем дворцовом соглядатайстве и доносительстве.
Так или иначе, но 20 сентября 1754 года столица отметила орудийным салютом рождение Павла Петровича, законного наследника российского престола. Правильнее, конечно, было бы величать его Павлом Сергеевичем, но такие понятие как «правильное» и «разумное» далеко не всегда совпадают. Между прочим, когда Салтыков распустил язык в отношении своего отцовства, он стал вечным посланником. Все-таки нужно отдать должное эволюции нравов: во времена Петра Великого его бы посадили на кол, предварительно вырвав язык, во времена Ивана Грозного сделали бы то же самое, но язык вырывали бы раскаленными щипцами…
В наше время его бы тоже не оставили в живых, так что эпоха Просвещения — самая, пожалуй, мягкая из всех прочих. А, может быть, самая беспечная?
Скорее всего.
А у Екатерины началась эротическая эпопея длиною во всю оставшуюся жизнь, эпопея, которая со временем обросла неимоверным числом домыслов, легенд, анекдотов, создавшим славу новой Мессалины этой женщине, которая только после шести с лишним лет супружества познала радости физической любви. Правда, она с лихвой наверстала все упущенное…
97 
