очень нудно 
5 
На отменном англо-американском он представился гостям и тут же обратился к ним с просьбой ссудить ему пару долларов, дабы он смог пообедать в студенческой столовой. Стыдно признаться, но он не ел уже шесть дней (явное заимствование у Кисы Воробьянинова). Почему? Хронический дефицит зарплаты. Еще с сентября прошлого года. Какая зарплата у профессора? На этот вопрос отвечать стыдно, но если уж господа так настаивают, то пусть представят себе ее эквивалент в виде четырех бутылок хорошей водки… Иностранная помощь университету? Господа, видимо, никак не в состоянии преодолеть неизбывную западную наивность. Любые иностранные инвестиции непременно окажутся там же, где и вклады в сберегательные банки граждан бывшего СССР… Уехать на Запад? Привлекательная идея, но что будет с этой и без того многострадальной страной, если ее в одночасье покинут все голодные ученые, инженеры, учителя, врачи и военные? Роман ужасов. Стивен Кинг. Так что, господа, лучше одолжите мне несколько долларов. Я непременно верну… Извините, но шесть дней без пищи…
Нечего и говорить о том, что изображения небритой знаменитости, да еще и с протянутой рукой, обошли все солидные издания Старого и Нового Света.
Сразу же после этих достославных событий Профессор покинул университет. Свое шестидесятилетие он встречал уже моим соседом по двору.
Квартира эта досталась ему. вследствие какого-то очень сложного межродственного обмена, организованного госпожой профессоршей вскоре после развода. Она тогда продемонстрировала поистине титанические усилия в стремлении любой ценой сохранить за собой профессорское родовое гнездо. Увы, старое, как мир, следствие брака потомственного интеллектуала и потомственной горничной.
Госпожа профессорша, несмотря на то что из своих пятидесяти лет от роду более тридцати вращалась среди городской интеллигенции, да еще и высшей ее категории, так и не сподобилась освободиться от двух последствий своего пригородного происхождения: привычки отдыхать, сидя на корточках, и непроизвольного употребления междометия «ля» («Ля, какой умный!» и т.п.).
Мужчина может сделать свою жену профессоршей, генеральшей, княгиней, первой леди государства, в конце концов, но ему никак и никогда не убрать из ее лексикона это сакраментальное «ля», если уж оно имеет место
В варианте первой леди изменить status quo в состоянии ретивые спецслужбы, которым всегда «за державу обидно», а потом хоть трава не расти, но это уже тяжкий грех, так что лучше все-таки жениться на девушках своего круга.
Кстати о девушках. Стоило Профессору поселиться в нашем дворе, как началось настоящее паломничество в его скромную квартирку юных и длинноногих красавиц.
Профессор и в прежние времена не мог пожаловаться на дефицит внимания со стороны прекрасного пола, но сейчас… сейчас это был поистине парад звезд.
Обсуждая с Костей эту тему, мы пришли к единодушному выводу о том, что университетские девы решили таким образом выразить свое несогласие со сложившимся порядком вещей и оказать действенную энергетическую поддержку своему кумиру.
Так или иначе, но Профессор на протяжении добрых трех лет купался в лучах щедрой ласки этого созвездия.
Но случилось так, что это паломничество вдруг прекратилось, причем, без всяких видимых причин, к общему удовольствию дворовых старух, прокомментировавших ситуацию поговоркой: «Не все коту масленица».
Их сарказм был явно преждевременным. На смену сонму юных нимф пришла женщина лет тридцати семи, элегантная, красивая, ухоженная, пахнущая дорогими духами и — что более всего потрясало местных кумушек — приезжавшая на свидание к Профессору за рулем изящной «Тойоты», которую она, правда, парковала за пределами двора.
Приезжала она, как правило, по утрам, примерно в начале десятого, а покидала «чертог любви» (по выражению тети Шуры, бывшей библиотекарши) около шести вечера. Такая четкая согласованность с обычной нормой рабочего дня сама по себе наводила на мысль о брачном статусе незнакомки, что придавало особую остроту коллизии, где за кулисами присутствовал еще и обманутый муж.
В моих разговорах с Костей эта тема почти не обсуждалась, разве что в самом прологе этого профессорского романа. Тогда, помнится, Костя выразил одобрение такому повороту событий, пофилософствовав относительно перехода количества в качество.
Больше мы не касались этой темы, да и виделись довольно-таки нечасто. Как мне показалось, либо у костиной конторы, либо у Кости лично дела шли не очень гладко. Расспрашивать об этом не полагалось, так что при встречах мы последнее время больше молчали каждый о своем в обществе холодной «Смирновской».
5 
