Последние отзывы

  27  

– И, возможно, немного переусердствовали? Думаю, вы можете без опасений оставлять Тару под нашу ответственность на время школьных занятий. – Миссис Фрэнке отвернулась: – Ах, миссис Даусон, я надеялась, что увижу вас сегодня. Что касается дополнительного чтения Мелани…

Фиби вернулась к машине. Возможно, я попусту волнуюсь, подумала Фиби. И к тому же…

– Мне пойти с тобой? – спросила она Тару, припарковав машину на Дербент–стрит.

– Я считаю, ей еще рановато выступать на публике, – шутливо произнес Доминик. – Мы пойдем прогуляться, пока она будет заниматься.

Миссис Блейк оказалась высокой женщиной со спокойным, веселым лицом, и Фиби она сразу понравилась. Миссис Блейк же одарила девушку оценивающим взглядом и крепким рукопожатием.

—Хотелось бы встретиться с вашей предшественницей, – тихо сказала она Фиби, пока Тара искала свои ноты и забиралась на вращающийся стул возле пианино. – Делать вид, что она здесь, и принуждать ребенка врать! – Она сердито фыркнула. – Непростительно!

Фиби уже мечтала задержаться в этом уютном доме и послушать, как играет Тара. Сознание того, что Доминик ждет, страшило ее. Она и без предстоящей прогулки проводила уже слишком много времени в его компании. Сунув руки в карманы, Фиби неспешно пошла ему навстречу вниз по Дербент–стрит и вышла на главную торговую площадь, которая была празднично украшена в преддверии Рождества.

В прошлом году Фиби отвратительно провела рождественские праздники и подозревала, что и в этом они будут такими же.

– Вы выглядите такой серьезной, что я думал, хотите опять мне устроить выговор.

Она покраснела.

– За эти двадцать четыре часа слишком многое произошло. Едва ли от меня можно ожидать, что я буду прыгать от счастья.

– Но вы не должны выглядеть и так, словно вас собираются вести на казнь. Неужели мысль о том, что вам придется заботиться о Таре, так травмирует вас?

– Нет, разумеется, – испуганно возразила Фиби. – Она – чудесный ребенок.

– И вы не обнаружили свидетельств, что Кэрри упражняется в колдовстве в угольном сарае?

Она невольно расхохоталась. Он помолчал, потом сказал совсем другим голосом:

– Что я вам сделал, Фиби?

У Фиби перехватило дыхание от столь прямого и неожиданного вопроса.

– Вы были очень добры, – ответила она официально. – Вероятно, я просто не отреагировала, как подобает, на… неожиданную перемену. Но, по крайней мере, сейчас эта перемена к лучшему. В прошлом у меня было не так уж много радости.

– Вы все еще печалитесь из–за вашего отца?

– Да. Думаю, тяжелее всего то, что меня не было рядом с ним, что он умер среди чужих людей.

– Это была не ваша вина. Вы можете мне не верить, но бывает и худшая участь.

– Что может быть хуже?

– Умереть, зная, что тот, кого ты любил, не отвечал тебе взаимностью, что ты отдал свою жизнь, свою энергию ничтожной твари. Вот что ужасно!

Фиби поняла, что он говорит о своем отце. Время не смягчило его гнев.

– Когда я обнаружил, что совершаю такую ошибку, я немедленно прекратил это, – продолжал он почти доверительно. – Даже если бы мне пришлось жить одному всю оставшуюся жизнь, я бы не пожалел о сделанном.

– Но вы не одиноки. – В ее сознании возник образ Хейзл Синклер, но был тотчас изгнан. – Вы… у вас есть Тара.

– Это, – возразил он очень мягко, – совсем не одно и то же. А у вас, Фиби? Вы не ребенок. Закончили университет. Должен же был быть некто значительный в вашей жизни.

– Никого серьезного, – уклонилась от ответа Фиби.

– Вы хотите сказать, что воздвигаете преграды не только для меня? Но, несомненно, кто–то пытался постичь вашу тайну?

– Возможно, они были достаточно наблюдательны, чтобы понять, что ее нет. Что я просто…

– Обыкновенная девушка без секретов? – закончил он холодно. – Это не наблюдательность. Это сознательная слепота. И я предупреждаю вас, Фиби Грант, что намерен открыть все ваши секреты.

Ее охватила дрожь. Она остолбенела и повернулась, уставившись невидящим взглядом в празднично украшенную витрину магазина.

– Ну что ж, позвольте мне предостеречь вас в ответ, мистер Эштон. То, что я взялась за эту работу, не значит, что я потерплю какое–либо вмешательство в мою личную жизнь. Я не разрешу использовать себя для вашего развлечения.

– Я произвел такое впечатление? – быстро отступил он. – А ведь я чрезвычайно серьезен.

  27