Последние отзывы

  16  

Малко стал рассеянно смотреть на иракского телекомментатора. В следующую секунду он вздрогнул: на экране крупным планом появился повешенный. Сначала Малко решил, что это отрывок из какого-нибудь фильма, но затем камера отъехала назад, я показалась площадь Аль-Тарир. Повернувшись в сторону, камера остановилась на группе зевак, которые грозили кулаком висевшим на виселице трупам. Один из любопытствующих, заметив кинооператора, широко улыбнулся в объектив.

Затем на экране появилась девушка, исполняющая танец живота в сопровождении ансамбля народных инструментов. Комментатор сказал еще несколько слов и пропал, состроив зрителям бодрую улыбку. Сосед Малко покачал головой и вполголоса произнес:

– Трэш!

Малко улыбнулся. Это выражение ему частенько приходилось слышать от своего верного мажордома – Элько Кризантема, бывшего наемного убийцы из Стамбула. Это приблизительно означало «иди-ка ты в задницу...» Судя по всему, незнакомец разделял чувства всего цивилизованного мира по отношению к иракским официальным органам. Осмелев, Малко обратился к нему по-турецки, призвав на помощь свои далеко неглубокие познания в этом языке:

– Вы из Турции?

Несмотря на свою европейскую внешность, тот действительно оказался турком и ответил длинной непонятной фразой, решив, что повстречал соотечественника. Малко пояснил, что это не совсем так, и новые знакомые продолжили беседу по-английски.

– Они состряпали телевизионное шоу с повешенными, – объяснил турок, – для тех, кто не смог или не захотел пойти на площадь Аль-Тарир. Показывают его четыре раза в день. Видите – музыкальные номера чередуются с показом виселицы.

Действительно, танцовщицу теперь сменила группа детей, которые смирно проходили перед виселицей в колонну по двое. Группа на несколько секунд остановилась у эшафота, и женщина-"экскурсовод" стала что-то рассказывать детям – видимо, разъясняла, за какие преступления были казнены «шпионы».

– Это учащиеся школ, – прошептал турок.

Камера медленно обвела все четыре виселицы, задерживаясь на табличках, висевших на груди у казненных и содержавших список их преступных деяний. Затем вдруг появилась очаровательная дикторша и представила ансамбль барабанщиков, который специально приехал из Басры, чтобы полюбоваться работой столичного правосудия.

И снова крупным планом – повешенные. На этот раз иракский журналист брал интервью у одного из прохожих.

– Он говорит, что Революционны и трибунал вынес справедливое решение, – перевел турок, – и что в назидание шпионам трупы следует оставить здесь до тех пор, пока они не рассыплются в прах.

Снова музыка, и снова интервью. Великолепный крупный план мертвого лица, идущий сразу за выступлением местной певицы. Площадь Аль-Тарир, битком набитая демонстрантами; на фоне виселицы – транспаранты и громкоговорители. Шоу продолжалось. Иракское телевидение обрело второе дыхание. Ему больше не было нужды покупать за рубежом дорогостоящие фильмы.

Малко с отвращением встал. Его сосед поднялся тоже, печально улыбаясь.

– Невероятная убогость, и после этого нас, турок, еще обвиняют в примитивизме...

Он представился: Исмет Ванли, турецкий журналист. Малко оживился:

– Я тоже репортер. Австриец из Вены. Турок взял его под руку:

– Идемте чего-нибудь выпьем. Кроме как в «Али-Бабу» и «Эмбасси-клуб», вечером в Багдаде пойти некуда...

Полчаса спустя они уже болтали как закадычные друзья в пустынном баре, попивая долларовое пиво «Ферида». Турок вздохнул:

– Хорошо все-таки, когда можно говорить то, что думаешь... Я здесь уже десять дней. Завтра уезжаю, слава Аллаху! Тут с ума можно сойти. Они повсюду...

– Кто – они?

Турок наклонился над столом.

– Баасистские агенты. Помните тех троих, что играли в таро в холле отеля до двух часов ночи? Вот-вот. Им приказано слушать, о чем говорят иностранцы. Иракцам запрещено общаться с приезжими из других стран. Портье – тот парень в белой чалме, что открывает дверцы машин, – тоже «оттуда». Он подслушивает адреса, которые пассажиры называют таксистам. На этажах также полно агентов. Они обыскивают багаж, просматривают ваши книги. Не особенно доверяйте таксистам: половина водителей работает на баасистскую контрразведку. И вообще: как только увидите уверенного в себе молодого человека с усами и в темных очках, знайте – это сыщик. Они опасны, потому что Баас вербует их из числа уголовных преступников. Никто не знает, где расположен их штаб и кто ими руководит. Всякий, попадающий им в лапы, исчезает бесследно. В лучшем случае родственникам могут когда-нибудь возвратить тело умершего. И ни один врач не согласится делать вскрытие.

  16