189  

— Итак, — подвела неутешительный итог Шивон, — после всех наших усилий оказалось, что это убийство — обыкновенная бытовуха. Так получается?

Ее голос звучал довольно уныло и растерянно, словно она не хотела верить очевидным фактам, и Ребус сочувственно пожал плечами. В участок ему разрешил войти сам Дерек Старр, пообещав, что с «любыми возможными проблемами» он «разберется». «Весьма признателен», — буркнул в ответ Ребус.

— Гэри заводит интрижку на стороне, — продолжала Шивон, обращаясь больше к самой себе, чем к Ребусу. — И признается в этом жене, дурак несчастный. Луиза Уолш решает отомстить, как — мы знаем. Муж взбешен, и в результате несчастный пьяный поэт, которого она соблазнила, оказывается на столе в морге. Ну и ну! — Она покачала головой.

— Вот тебе и «чистая, целительная смерть»! — пробормотал Ребус.

— Это из его стихов, — кивнула Шивон. — И ничего «целительного» или «чистого» я в гибели Федорова не нахожу.

Ребус снова пожал плечами.

— Андропов говорил мне: cherchez la femme, за всем стоит женщина. Я думал, парень просто пытается замутить воду, а он оказался прав.

— Федоров познакомился с Кафферти… Его выступление записывал Риордан… А еще Андропов, Стахов, Макфарлейн, Бейквелл… — считала Шивон, загибая пальцы на руке. — Это как?

— Никак, — отозвался Ребус. — Они не имеют к этому делу никакого отношения. В конечном итоге все свелось к сломанному проигрывателю. Последняя капля, которая заставила Гэри потерять голову…

Шивон хмыкнула, но вид у нее был самый несчастный. Они с Ребусом стояли в коридоре первого этажа и разговаривали вполголоса, так как за ближайшими дверями все еще продолжался допрос Гэри и его жены. Ребус хотел сказать что-то еще, но тут из-за угла появился констебль в форме, и они узнали Гудира.

— Снова на пешей работе, Тодд? — поинтересовался Ребус.

Гудир машинально одернул форменную тужурку.

— Я ехал на смену в Вест-Эндском участке, но услышал новости и решил заскочить. Так это правда?

— По всей видимости, да.

Шивон вздохнула.

— И его убил сторож с автостоянки?

Она кивнула.

— Значит, все эти часы, которые я потратил на пленки Риордана…

— Они были важной частью расследования.

Ребус похлопал молодого полицейского по плечу, и Гудир удивленно посмотрел на него.

— Вы опять на работе? — спросил он.

— Ну что за парень, ничего-то от него не скроется!

Гудир протянул ему руку.

— Я рад, что вас больше не обвиняют в нападении на Кафферти.

— Не сказал бы, что все подозрения с меня сняты… но все равно спасибо.

Гудир усмехнулся.

— Теперь вы, наверное, почините свой багажник.

Ребус кивнул.

— Ты прав, юный Тодд. Займусь этим сразу же, как только у меня появится свободная минутка.

Потом Гудир повернулся к Шивон. Ей он тоже пожал руку и поблагодарил за помощь и поддержку.

— Ты отлично справлялся, ковбой! — проговорила Шивон с нарочитым американским акцентом. В ответ Гудир еще раз наклонил голову и, повернувшись, зашагал прочь.

— Бог знает, сколько времени он убил на парламентские пленки! — негромко произнесла Шивон, глядя ему вслед. — И все оказалось впустую.

— Уж так устроена жизнь, Шив. Она… разнообразна.

— Кстати, тебе действительно стоило бы починить багажник.

Ребус нарочито медленно поднес руку к глазам и взглянул на часы.

— Теперь это не важно, — сказал он. — Пройдет еще несколько часов, и мне уже не нужно будет хранить там комплект для осмотра мест происшествий.

— Но пока эти несколько часов не прошли…

Он посмотрел на нее:

— Что?

— Ты показал мне, что ты умеешь. Теперь, я думаю, ты захочешь взглянуть, что умею я.

Ребус сложил руки на груди и несколько секунд покачивался на каблуках.

— Поясни, — попросил он.

— Вчера вечером мы говорили о том, как хорошо было бы закончить все к концу сегодняшнего дня…

— Говорили…

— Вот и пойдем в отдел — посмотрим, что успел нарыть наш умница Макрей.

Ребус, искренне заинтригованный, последовал за ней без дальнейших слов. Пустой отдел уголовного розыска выглядел так, словно в нем взорвалась бомба — объединенная следственная бригада по делу Федорова — Риордана оставила после себя настоящий хаос.

— Вот, даже пива не с кем выпить, — пожаловался Ребус.

  189