Глава четвертая

Расспросив Колу, Брунетти услышал все то же: Кола повторил свою историю сначала, а бригадир подтвердил. В дополнение Буффо с надутым видом сообщил, что в тот день, ровно как и накануне, рабочие не видели в окрестностях скотобойни ничего необычного. Проститутки до того слились с пейзажем, что на них или на то, чем они занимались, уже никто не обращал внимания. Да и они всегда слоняются чуть поодаль, торчать у самой скотобойни не позволяет запах. Но если даже какая-нибудь из них и добрела бы до забора, ее визит остался бы незамеченным.

Выслушав все это, Брунетти вернулся в машину и велел водителю ехать в квестуру Местре. Скарпа, который уже натянул свою куртку, пересел в другую машину, к сержанту Буффо. Когда они тронулись, Брунетти наполовину опустил оконное стекло, впуская в салон жаркий воздух, чтобы немного проветрить одежду, впитавшую запах скотобойни. Как и многие другие итальянцы, он всегда с недоверием относился к вегетарианству, считая его блажью зажравшихся богачей, однако сегодня он впервые усомнился в собственной правоте.

В квестуре водитель проводил его на первый этаж и представил ему сержанта Галло, мертвенно-бледного человека с ввалившимися глазами – казалось, многолетняя гонка за преступниками выела его изнутри.

Брунетти уселся у края его стола, и Галло сообщил ему новые подробности, которые, впрочем, мало проясняли дело: смерть наступила в результате серии ударов по голове и лицу, за двенадцать-восемнадцать часов до момента обнаружения трупа. Точнее нельзя было определить из-за жары. Следы ржавчины в некоторых ранах и сама форма ранений позволила патологоанатому предположить, что они были нанесены металлическим предметом, имевшим форму цилиндра, металлической трубой, например. Результаты анализов крови и содержимого желудка ожидались не раньше среды, так что пока нельзя было сказать, находился ли мужчина в момент смерти под воздействием алкоголя или наркотиков. Поскольку многие проститутки принимают наркотики, такое предположение вполне могло подтвердиться, хотя следов инъекций на венах не найдены. Судя по тому, что желудок был почти пустой, он ел не позднее чем за сутки до смерти.

– Во что он был одет? – спросил Брунетти.

– В красное платье, дешевая синтетика. Красные туфли, почти новые, сорок первый размер. Если на них есть марка, мы найдем производителя.

– Снимки готовы?

– Будут готовы завтра утром, синьор, но если верить видевшим его, снимки нам не помогут.

– Плохо дело, а?

– Да, голова прямо всмятку. Его обработал либо какой-то сумасшедший, либо его заклятый враг – носа ему совсем не оставил.

– Художника вызвали?

– Да, синьор, в надежде на его профессиональное воображение. Форма черепа, цвет глаз – вот и вся натура. Покойник очень худой, на голове – большая плешь. Наверное, надевал парик, когда выходил на работу.

– И парик нашли?

– Нет, синьор. И похоже, что его убили в другом месте, а потом привезли туда.

– Следы?

– Да, следы. Те, что вели к кусту, были глубже тех, что обратно.

– То есть тело притащили откуда-то и бросили под кустом?

– Да, синьор.

– А куда ведут следы?

– Там, позади скотобойни, в поле проходит колея. Вроде бы туда.

– А что на самой колее?

– Ничего, синьор. Дождя не было уже больше месяца, и если там останавливался легковой автомобиль или даже грузовик, на котором привезли тело, то отпечатков шин не осталось. Только следы. Мужские ботинки, размер сорок третий.

Брунетти как раз носил сорок третий размер.

– У вас есть досье на трансвеститов?

– Только на тех, с которыми что стряслось.

– Стряслось? Что именно?

– Обычно это либо наркотики, либо драки. Чаще они устраивают потасовки между собой, иногда с клиентами. Из-за денег. Но серьезных случаев еще не было.

  9