Глава 4

Направляюсь в Техас, чтобы убить одного типа.

Эти слова отбросили Демьена в прошлое, на полгода назад, в ту весеннюю ночь, когда рухнул его привычный мир.

В тот день все складывалось удачно. Цветы были доставлены Уинифред незадолго перед тем, как Демьен за ней заехал, а обручальное кольцо, как и было задумано, завершило утро. Даже в ресторан они приехали вовремя, и немыслимое уличное движение Нью-Йорка не нарушило их планов. И обед был восхитительный. Демьен готов был задать главный вопрос, как только доставит Уинифред домой.

Ее отец уже одобрил партию. Его отец был в восторге. Они были прекрасный парой: он — наследник «Ратледж импорте», она — наследница «К.У, энд компани». Это был не просто брак, а объединение двух крупнейших в городе компаний по импорту.

Но сержант Джонсон из двадцать первого участка появился возле их столика, когда они заканчивали десерт. Угрюмый полисмен хотел сказать Демьену несколько слов наедине. Они вышли в коридор. К концу разговора Демьен был в шоке.

Он не был уверен, попросил ли сержанта позаботиться о том, чтобы Уинифред отвезли домой. Он бросился в офис «Ратледж импорте». Все окна в здании были освещены.

Офис обычно закрывали в пять часов дня, но порой случалось, что кто-нибудь из служащих оставался и позже, работая с документами. Оставался иногда и отец Демьена… но не так поздно. Даже уборщицы заканчивали работу к этому времени. Теперь же там делали свое дело только сотрудники управления полиции города Нью-Йорка.

Тело все еще висело на флагштоке в огромном зале с высоким потолком. Резных флагштоков было два — по обе стороны двери. В июле на них обычно висели американские флаги, потом — вьющиеся растения. А сейчас с одного из флагштоков горшки были сброшены, грязные и затоптанные листья покрывали кремового цвета ковер, а на флагштоке повисло тело.

Если бы стены не были сложены из кирпича, такая тяжесть не удержалась бы на весу в шести дюймах от пола. Но флагштоки были стальные и закреплены прочно, и тот, что держал тело в двести фунтов, даже не согнулся.

Так близко от пола и вместе с тем так далеко. Будь на покойном ботинки, тело опиралось бы на цыпочки, пусть и недолго, но ботинки были сняты. И руки были свободны. Эти сильные руки могли легко дотянуться до флагштока и ослабить давление веревки на шею. И стул, что стоял под флагштоком, был еще на месте, не опрокинут, до него вполне можно было дотянуться.

— Снимите его.

Никто не услышал Демьена. Три человека преградили ему вход и не впускали, пока он не назвал себя. Люди в офисе были слишком заняты поисками улик, никто не обернулся на сдавленный голос Демьена. Он вынужден был закричать, чтобы его наконец услышали:

— Снимите его!

Этот крик привлек внимание, и полицейский офицер в форме негодующе рявкнул:

— Кто вы, черт побери, такой? Демьен был все еще не в силах отвести взгляд от мертвого тела.

— Я — его сын.

Он слышал невнятные слова сочувствия, пока они снимали тело с веревки, но смысл этих слов не доходил до его сознания. Отец был мертв — единственный в мире человек, к которому Демьен был крепко и искренне привязан. Других родственников у него не было.

Мать не в счет. Она развелась с отцом, когда Демьен был еще ребенком, чтобы выйти замуж за своего любовника, вызвав своим поступком немалый скандал. Демьен никогда ее больше не видел и видеть не хотел. В его сердце она была и останется навсегда мертвой. Но отец…

Уинифред тоже не в счет. Он собирался жениться на ней, но не любил. Надеялся, впрочем, что они отлично подойдут друг другу. Он не находил в ней никаких недостатков. Красива, изысканна и будет отличной матерью детям, которые у них родятся. А сейчас он не мог бы назвать ее своей суженой, не мог думать о ней как о близком человеке. Отец…

  9