Глава 37

Гаррик стоял в комнате Бренны, высоко подняв свечу и злобно уставясь на уже холодный пепел в очаге и два почерневших, хотя и сохранивших первоначальную форму браслета. Так вот, как она отплатила за его великодушие! Вот, как относится к его нежности и заботе!

Гаррик больше не стремился сдержать гнев: уже несколько дней домашние боялись подходить к нему. Да и почему он должен делать вид, что бегство рабыни ничуть его не задело? Слепящая ярость обуревала его с такой силой, что, попадись ему Бренна на глаза, он не задумываясь убил бы ее. Но найти беглянку не было ни малейшего шанса — на этот раз она слишком хорошо замела следы.

Никогда больше он не доверится женщине! Бренна дала слово, что не сбежит от него, и Гаррик верил, что она сдержит клятву!

— Глупец!

Он осушил кружку медовухи и вышел из комнаты. Нужно приказать сжечь все, что принадлежало Бренне. Пусть ничто не напоминает ему об этой лживой суке.

Гаррик отправился в столовую, где Модья как раз ставила на стол ужин.

— Где Эрин? — прорычал он.

— Сейчас придет. Эрин уже стар, хозяин, и теперь у него уходит больше времени, чтобы перейти через двор, — пытаясь успокоить его, поспешно сказала Модья.

— Я не просил тебя защищать Эрина, госпожа, — проворчал Гаррик, ударив кулаком по столу. — Один и могучий Top, помогите мне! Добьюсь ли я когда-нибудь послушания от собственных рабов?

Призыв к богам испугал Модью еще больше, чем ярость, и женщина вылетела из комнаты, словно эти языческие божества могли расправиться с ней. Когда Модья пробегала мимо Эрина, тот огорченно покачал головой, заметив побелевшее лицо и полные ужаса глаза женщины.

— Не стоит срывать гнев на бедняжке, — спокойно сказал он, зная, что непозволительно дерзок с хозяином. — Она ничего плохого не сделала и служит тебе, как умеет.

Гаррик разозлился еще больше:

— Ты слишком много берешь на себя, старик! Хорошо бы тебе помнить, кто здесь хозяин!

— Мне еще не изменила память, и я также прекрасно знаю, когда моему повелителю необходимы любовь и терпение.

Гнев Гаррика мгновенно остыл, но он попытался скрыть раскаяние под маской суровости и постарался поскорее объяснить, зачем ему понадобился Эрин:

— Расскажи еще раз, что происходило в тот день, когда Бренна сбежала.

— Опять? Гаррик, мы уже четыре раза возвращались к этому. Я объяснил все, что знал.

В этот момент в холле появился Перрин, но по его измученному лицу сразу было видно, что он не принес обнадеживающих новостей. Взглянув на друга, Гаррик отвернулся и продолжал допрос:

— Повтори свой рассказ, Эрин.

— Я не знал, что девушка вернулась, — вздохнул Эрин, — и того, что ты приезжал и уехал. Проклинаю себя за слабость, за то, что умудрился заболеть в тот день, принесший такое горе.

— Не стоит упоминать об этом, Эрин, — резко оборвал Гаррик. — Повтори, что случилось.

— Я подумал, что никому не понадоблюсь и отправился к Рейне за зельем. Она уложила меня в постель почти на весь день и, клянусь Богом, сумела к вечеру излечить. Я вернулся в конюшню поздно и услышал, как воет овчарка, словно гончая. Буран еще не начался, и ветра не было, так что даже мои старые уши разрывались от этих ужасных звуков. Я нашел пса одного в доме, но ничего не заподозрил, пока не понял, что он не мог развести огонь в очаге и посадить в печь хлеб, который к тому времени успел превратиться в уголья. И поскольку остальные женщины не приходили в дом, я послал Корана рассказать обо всем, что увидел. Ваших лошадей не оказалось в стойлах, поэтому я, естественно, предположил, что девушка все еще с тобой в доме Ансельма. Но прежде чем вы с Кораном успели вернуться, поднялась метель, и следы, которые ты так надеялся отыскать, скрылись под снегом.

Гаррик стиснул зубы, вспоминая, как проклинал небеса за буран, мгновенно уничтоживший все шансы быстро найти Бренну. Она исчезла без следа, и слишком много времени прошло со дня ее побега.

— И ты говоришь, что стоило открыть дверь, как Дог выскочил и помчался к парадной двери?

  108