58 
Она хотела нанести на лицо один из жирных ночных кремов, которыми пользовалась Нетти, но, подумала, что это будет уж слишком. Еще одна деталь, и вместо того, чтобы отпугнуть Энтони, она вызовет у него смех.
Конечно, в таком наряде будет слишком жарко под одеялом. Но пришлось пойти и на это. Осталось только улечься с книгой — да, чтение будет куда естественней, чем попытки притвориться спящей.
Нет, она должна вести себя нормально, как будто она и не пытается избежать встречи с ним. Тогда ему придется поверить и оставить ее одну. Все будет именно так, если Добсон передаст Энтони ее слова и если он вообще придет домой.
Книга, которую она взяла, представляла собой сборник сонетов, грустных и сентиментальных. Видимо, кто-то из бывших обитателей забыл ее здесь. Розлинн нравилось чтение, но было слишком рискованно спускаться в кабинет Энтони, где находилась небольшая библиотека. Не в ее интересах, чтобы Энтони застал ее разгуливающей по дому.
К счастью, Розлинн все еще держала книгу, когда дверь в ее комнату распахнулась. Конечно, Энтони не был настолько глуп, чтобы не понять ее уловки.
— Очень трогательно, моя дорогая, — его тон был сухим, а выражение лица непроницаемым. — Думала над этим маскарадом весь день или на эту мысль тебя натолкнул Хок и его помощники?
Она не знала, что ответить.
— Я же просила не беспокоить меня.
— Я знаю, дорогая. — Он хлопнул дверью и спокойно улыбнулся. — Но мужу позволительно беспокоить свою жену в любое время, в любом месте и по любому поводу.
Он вложил в последние слова определенный смысл, и это заставило ее щеки вспыхнуть. Он тут же заметил это.
— А это, должно быть, лихорадка. — Энтони подошел к ее кровати. — Да, без сомнения, иначе зачем бы ты натянула на себя столько одежды? Или простуда? Но нет, тогда бы у тебя покраснел кончик носа. И, конечно же, головная боль. Ты решила, что этого симптома вполне достаточно и поэтому не потрудилась изобразить какие-нибудь видимые недомогания?
Его спокойный тон вызвал ее негодование.
— Мерзавец! Даже если я действительно больна, ты ведь все равно не отстанешь!
— Ну, я не знаю. — И он сел на кровать, расстегивая пуговицу ее халата. Теперь его улыбка была веселее. — А у тебя есть хоть один симптом?
— Да!
— Лгунья.
— Учусь у тебя. Он засмеялся.
— Очень хорошо, моя дорогая, — неожиданно он наклонился вперед и стянул с нее ночной колпак.
— Вот так то лучше, — он смял колпак, глядя на ее рыже-золотистые локоны, ниспадавшие на плечи. — Ты же знаешь, как я люблю твои волосы. Я полагаю, ты специально спрятала их, чтобы досадить мне?
— Доволен собой?
— Может быть, — мягко сказал он. — А может быть, я достаточно знаю женщин, достаточно знал их, чтобы догадываться, как работает ваш мозг, когда вы желаете отомстить кому-то. Холодные ноги, холодные плечи и холодные постели. Прекрасно, мы все проверили, кроме ног, но я полагаю, что никогда не поздно это сделать.
Она бросила в него книгу, и он поймал ее налету.
— Если ты хочешь привести меня в ярость, дорогая, то я уже почти в нужном настроении. Не испытывай судьбу.
Розлинн сама была слишком сердита, чтобы понять, что она никогда не видела Энтони таким. Он был спокоен, он держал себя в руках. И он был очень рассержен. Розлинн просто не заметила.
— Может быть, ты выйдешь отсюда? — угрожающе предложила она. — Я еще не готова беседовать с тобой.
— Это я вижу, — сказал он и бросил ее ночной колпак через всю комнату. — Но меня абсолютно не волнует, готова ты или нет, моя дорогая, — Энтони придвинулся к ней вплотную, и она подняла руки, чтобы оттолкнуть его. — Вспомни первое условие этого брака. Я должен сделать тебе ребенка по твоему же собственному настоянию. Я согласился только на это.
— Ты согласился и со вторым условием и реализовал его. А все твои сладкие речи о переменах — сплошная ложь.
Теперь она уже видела, что он весьма сердит: это отразилось в тяжелом блеске его глаз, в том, как плотно он сжал челюсти. Он стал вдруг другим мужчиной — незнакомым и пугающим своей жестокостью. Интересно, что он сделает, на что способен?
Но Энтони был зол, а не безумен. Огонек страстного желания вспыхнул в глазах Розлинн, хотя она оттолкнула его, напомнив о договоре. Она хотела его. Даже обиженная и сердитая, она все еще хотела его. Уверенный в этом, он решил подождать, когда пройдет пик ее злости: он не хотел, чтобы однажды утром проснулся бы рядом с ней плачущей и взятой им силой.
58 
