Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
39 
Луи взял Марка под руку и закрыл за собой ворота.
Оказавшись на бульваре Распай, они почти удивились тому, что снова видят город. Марк спросил:
– Почему ты не прижал его?
– Как? Секатора в сумке нет, в сарае тоже. Ножниц и тех нет, шила тоже. Журналы не тронуты.
– А у него дома? Почему мы не пошли к нему?
– По какому праву, Марк? Этот тип здорово набрался, но он не дурак. С него станется заявить в полицию. От Секатора до Клемана один шаг. И от нас до Клемана тоже. Если Секатор пойдет в полицию и расскажет свою историю, легавые завтра же будут у тебя и заберут Воке. Видишь, тут особо не разгуляешься.
– А как Секатор расскажет, что это ты, он же тебя не знает?
– Не знает, но Луазель знает, что я интересуюсь этим делом, он догадается. И решит, что я зашел слишком далеко, не предупредив его. Вокруг нас не дураки, вот в чем беда.
– Понятно, – сказал Марк, – мы в тупике.
– Отчасти. Лазейки есть, но пройти по ним надо с ювелирной точностью. Надеюсь, мы на какое-то время его напугали. И я его не упущу.
– Не обольщайся. На таких людей угрозы не действуют.
– Не знаю, Марк. Слушай, автобусы уже не ходят, возьмем такси, у меня спина разламывается.
На улице Вавен Марк остановил машину.
– Зайдешь пива выпить? – спросил он Луи. – Тебе полегчает.
Луи немного подумал и выбрал пиво.
Глава 22
В столовой Гнилой лачуги на улице Шаль все еще горел свет. Луи взглянул на часы: был час ночи.
– Поздно Люсьен засиживается, – сказал он, толкая старую калитку.
– Да, – ответил Марк с некоторой важностью, – он у нас работяга.
– Как вы сторожите Клемана по ночам?
– Ставим скамейку у двери, кладем две подушки и спим на ней, загородив дверь. Не очень удобно, зато Клеман не выйдет незаметно. Матиас спит под лавкой без подушек. Но он у нас оригинал.
Луи не осмелился возражать. Он уже и так натворил дел с Люсьеном.
Люсьен был на своем месте за большим столом, но не работал. Положив голову на руки, он спал глубоким сном на «Героической культуре 1914 – 1918 гг.». Марк бесшумно подошел к двери комнаты Клемана и открыл ее. Посмотрел в комнату и резко повернулся к Луи.
– Что? – вскинулся тот.
Марк медленно покачал головой, не в силах вымолвить ни слова. Луи кинулся к двери.
– Ушел, – сказал Марк.
Приятели обменялись ошеломленными взглядами. У Марка выступили слезы. Он бросился к Люсьену и грубо растолкал его.
– Мартин пупсик, – кричал он, – куда ты его подевал, дурачина?
Люсьен с трудом продрал глаза. На лбу у него остался след от книги.
– Кого? – спросил он сиплым голосом.
– Клемана! – кричал Марк, по-прежнему тряся Люсьена. – Где Клеман, черт тебя возьми?
– А, Клеман… Ничего страшного не случилось, он ушел.
Люсьен встал и потянулся. Марк ошеломленно глядел на него:
– Ушел? Куда ушел?
– Прогуляться по кварталу. Бедняге было тяжело сидеть взаперти, чему тут удивляться.
– Но как он мог уйти? – крикнул Марк, снова кидаясь к Люсьену.
Тот спокойно посмотрел на него.
– Марк, дружок, – важно сказал он, шмыгая носом, – он ушел, потому что я ему разрешил.
Люсьен бросил взгляд на часы.
– Я дал ему увольнительный на два часа. Он не опоздает. Вернется ровно через сорок пять минут. А я вам пока пивка открою.
Люсьен пошарил в холодильнике и принес три бутылки пива. Луи сел на скамью, его огромная фигура выглядела устрашающе.
– Люсьен, – сказал он бесцветным голосом, – ты это нарочно сделал?
– Да, – подтвердил Люсьен.
– Ты это сделал специально, чтобы достать меня?
Люсьен посмотрел Луи в глаза.
– Возможно, – сказал он, – но я больше хотел, чтобы он развеялся. Ему ничего не грозит. У него щетина отросла, волосы короткие и черные, очки и одежда Марка. Опасности никакой.
– Значит, чтобы он развеялся?
– Вот именно, развеялся, – сказал Люсьен, то и дело заглядывая в зеленые глаза Луи. – Чтобы он размялся, чтобы почувствовал себя свободным. Уже три дня мы держим его в четырех стенах с закрытыми ставнями и обращаемся с ним как с вещью, как будто он ничего не понимает и не чувствует. Мы будим его, кормим, «ешь, Клеман», расспрашиваем, «отвечай, Клеман», а когда он больше не нужен, отсылаем его в постель. «Иди спать, Клеман», «отвали, оставь нас в покое, иди поспи»… Так в чем же моя вина? Что я такого сделал? – сказал он, наклонясь к Луи через стол.
– Огромную глупость, – сказал Луи.
39 
