Глава 1

Англия, 1152 год

Леди была небольшого роста и хрупкого сложения, и на фоне высокого рыцаря, стоящего перед ней, ее хрупкость выделялась еще больше. Ее белокурая головка не доставала даже до его широких плеч. Когда он ударил ее ладонью по щеке, тело женщины дернулось. Удар подобной силы мог бы свалить леди, если бы ее не держали за руки два оруженосца. Рыцарь ударил женщину еще и еще раз.

Ровена Беллейм смотрела на все это из другого угла той же маленькой комнаты. Ее также крепко держали два воина, те самые, что притащили ее сюда, чтобы она увидела жестокость своего сводного брата. Она закусила до крови губы, чтобы не закричать. Неподвластные ей слезы текли по мертвенно бледным щекам. Но она не боялась за себя. Пока брат в своем уме, он не украсит ее синяками, которые не заживут до свадьбы, даже если она и не будет выполнять его требования.

Однако по отношению к мачехе Гилберт д'Эмбрей не был ничем связан. Леди Беллейм — теперь она была Анной д'Эмбрей, ставшею вдовой после смерти отца Гилберта — не имела для него особой ценности, единственное — она могла повлиять на поведение Ровены. И мало нашлось бы вещей, которые Ровена не сделала бы для матери. Однако то, что требовал Гилберт сейчас…

Мать повернулась взглянуть на дочь. Щеки леди Анны были багрово красными в местах ударов тяжелой руки Гилберта, но она не проронила ни слезинки. Выражение ее лица, столь красноречивое, вызвало новый поток слез у Ровены. Оно ясно говорило: это уже так часто происходило со мной. Не обращай внимания, дочка. Не поддавайся ему в том, чего он хочет.

Ровена и не хотела поддаваться. Лорд Годвин Лионе, мужчина, которого Гилберт прочил ей в мужья, в возрасте достаточном, чтобы быть ей дедушкой, или, говоря по правде, даже прадедушкой. А когда Гилберт приказал Анне убедить Ровену выполнить его волю, мать только подтвердила слухи, которые уже доходили до Ровены.

— Я знаю этого Лионса, и он не для наследницы такого состояния, как у Ровены. Если даже не принимать в расчет его возраст, с именем лорда Годвина связаны скандальные слухи об извращениях. Я никогда не одобрю подобного брака.

— Он единственный, кто желает бороться, чтобы вернуть назад ее земли.

— Земли, которые ваш отец потерял из-за жадности.

— Право любого мужчины…

— Нападать на своих соседей? — оборвала его Анна с полным презрением к пасынку. Правда, по сравнению с тем, что она испытывала к его отцу, это презрение не было и вполовину столь сильным. — Сесть на коня и скакать без разбору, лишь бы воевать? Захватывать и принуждать женщин к браку, когда их мужья еще не похоронены! Такие права завелись здесь лишь с тех пор, как этот хилый Стефан стал королем.

Гилберт вспыхнул, но, скорее, от гнева, чем от смущения по поводу того, как его отец вел себя с Анной. Сэр Гилберт человек своего времени. Ему было всего восемь лет, когда Стефан похитил у Матильды после смерти старого короля Генриха. Королевство разделилось на части. Половина баронов отказались признать женщину во главе государства, другая половина осталась верна Матильде, а теперь ее сыну — Генриху Аквитанскому. Хьюго д'Эмбрей, отец Гилберта, был из тех, кто перекинулся тогда к Стефану, и чувствовал себя правым, когда убил отца Ровены, поскольку тот был вассалом Генриха. Затем он принудил вдову Уолтера Беллейма выйти за него замуж, так как имел своей целью сохранить контроль над всеми владениями Уолтера, которые наследовала его единственная дочь Ровена, также как и над вдовьей частью наследства Анны. И ни Анна, ни Ровена не могли ни от кого получить помощи против такого произвола, и уж, конечно, нечего было ждать ее от короля, который вверг страну в анархию.

Непохожий на отца, который никогда не скрывал своей грубости, Гилберт был схож со многими другими мужчинами того времени: уважительный, если необходимо, грубый, если нет надобности это скрывать, и любитель загребать жар чужими руками. Прожив семнадцать лет в обстановке анархии, он приобрел манеры, ничем не отличавшие его от любого другого барона. Многие из них сожалели о том, что у них такой слабый король, что в стране беззаконие, однако пользовались ситуацией и участвовали в произволе.

К настоящему моменту, за те три года, что Гилберт был сводным братом Ровены, он ни разу не сказал ей грубого слова, не трогал ее даже в гневе, к чему был так склонен его отец. В рыцарских искусствах Гилберт отличался мастерством и храбростью. Как мужчина он был очень красив — черноволосый, с карими глазами. До сегодняшнего дня Ровена ненавидела его только за то, что он сын своего отца.

  1