Последние отзывы

  61  

Данглар уже несколько дней вел допрос Ле Нермора.

Время от времени Адамберг заглядывал в кабинет Данглара. Загнанный в угол, испуганный свалившимися на него тяжкими обвинениями, старик разваливался на глазах. Он уже был не в состоянии отвечать на самые простые вопросы. Нет, он не знал, что Дельфина не оставила завещания. Он всегда был убежден, что все перейдет к сестре Клер, она всю жизнь маялась одна с тремя детьми. Нет, он не знает, где был в те три ночи, когда произошли убийства. Должно быть, он работал или спал, как обычно.

Данглар ледяным тоном опровергал его слова: в ночь убийства Мадлены Шатлен в аптеке сидела дежурная. Она видела, как Ле Нермор выходил из дому. Ле Нермор, совершенно раздавленный, пытался объяснить, что это вполне возможно, что он иногда выходил вечером, чтобы купить сигареты: «Я ломаю сигареты и набиваю трубку табаком. Мы с Дельфи всегда много курили. Она-то пыталась бросить. Я - нет. Мне слишком одиноко в моем огромном сарае».

И снова - круг руками в воздухе, и снова - подавленность, и только взгляд, несмотря ни на что, - ясный и упрямый. От профессора Коллеж де Франс мало что осталось, теперь это был дряхлый старик, конченый человек, который из последних сил и вопреки здравому смыслу пытался отвести от себя обвинение, теперь уже почти неизбежное. Он уже, наверное, тысячу раз повторил: «Это не мог сделать я. Я любил Дельфи». Хотя у Данглара становилось все тяжелее на душе, он по-прежнему давил на Ле Нермора, не утаив ни одного факта, свидетельствовавшего против старика. Инспектор даже намеренно допустил небольшую утечку информации, незамедлительно появившейся на первых полосах газет. Старик едва притрагивался к еде, несмотря на уговоры Маржелона, умевшего иногда быть очень ласковым. Ле Нермор зарос щетиной, он не стал бриться, даже когда ему разрешили уйти домой на ночь, отпустив из камеры предварительного заключения. Адамберг удивлялся тому, как быстро сломался этот старик, несмотря на ясный ум, служивший ему надежной защитой. Комиссару никогда прежде не доводилось видеть, чтобы человека так быстро выбило из колеи.

К четвергу почти обезумевший Ле Нермор в буквальном смысле еле держался на ногах. Следователь прокуратуры потребовал подготовить документы для обвинительного заключения, и Данглар сообщил старику об этом решении. Ле Нермор сделал долгую паузу, как в ночь убийства Дельфины, когда полицейские пришли к нему домой. Казалось, он взвешивает все «за» и «против». Так же, как тогда, Адамберг сделал знак Данглару ни под каким предлогом не прерывать молчания.

Наконец Ле Нермор сказал:

- Дайте мне мел. Синий мел. Никто не пошевелился, и он добавил властным тоном:

- Вы не слышали? Я просил принести мне мел.

Данглар вышел и, поискав, обнаружил мел в ящике стола Флоранс. Там можно было найти что угодно.

Ослабевший Ле Нермор осторожно поднялся и взял мел. Он встал перед гладкой белой стеной и на несколько секунд задумался. Потом быстро надписал крупными буквами: «Парень, горек твой удел, лучше б дома ты сидел».

Адамберг стоял не шелохнувшись. Он ждал этого момента со вчерашнего дня.

- Данглар, найдите Менье. Он должен быть где-то здесь, - произнес комиссар.

Данглар ушел, а человек, рисующий синие крути, повернулся лицом к Адамбергу и уставился на него.

- Здравствуйте,- обратился к нему Адамберг.- Я давно уже вас ищу.

Ле Нермор ничего не ответил. Адамберг разглядывал его некрасивое лицо, на котором появилось решительное выражение, когда он услышал признание комиссара.

Графолог Менье вошел в кабинет вслед за Дангларом. Он окинул взглядом надпись, едва уместившуюся на длинной стене.

- В вашем кабинете, Данглар, останется прелестный сувенир, - проворчал он. - Да, несомненно, тот самый почерк. Его невозможно подделать.

- Благодарю вас,- сказал человек, рисующий круги, возвращая мел Данглару. - Я принесу другие доказательства, если вы сочтете нужным. Мои дневники, время ночных походов, план Парижа, размеченный крестиками, список предметов - все, что пожелаете. Я знаю, что слишком

многого хочу, но было бы лучше, если бы для всех это осталось тайной. Чтобы ни мои студенты, ни мои коллеги никогда не узнали, кто я. Вполне допускаю, что это невозможно. В конце концов, это все меняет, разве нет?

- Совершенно верно, - согласился Данглар.

Немного приободрившись, Ле Нермор встал и взял стакан пива. Он зашагал по кабинету от окна к двери и обратно, проходя вдоль своей огромной надписи.

  61