Последние отзывы

  14  

— А разве викинги не разграбили замок французского короля?

— Дурачок, это было давно. Нет, не разграбили.

— А что было потом?

— Потом Пламен вернулся в Константинополь и выкупил рабов.

— И сделал своими рабами?

— Нет, — улыбнулась мама. — Предложил им выбрать между свободой и службой в гвардии его величества. Чёрные люди знали, что свобода не будет долгой — в Константинополе их снова сделают рабами, а служба в гвардии — почётное и хорошо оплачиваемое дело.

— Пламен молодец, — подтвердил малыш. — Я бы тоже взял их к себе в замок. Мама, а почему у нас нет замка?

— Потому, что нет. — Рея сунула ему миску с супом. — Поешь, а я буду рассказывать дальше. Увидев собственными глазами, как страдают люди, принц уже не хотел править страной. Светские приёмы, встречи с важными людьми и посланцами из других стран казались парню такими скучными, что он без конца, к негодованию своего отца, зевал и зевал.

— Я бы тоже зевал, не люблю посланцев, — высказался мальчик, деловито разглядывая содержимое миски. — Мам, а когда Огненный Раб начнёт драться с великанами? Мне скучно.

— Скоро, милый. Ведь Пламену тоже было скучно, и вот однажды принц вызвал чернокожих гвардейцев и сказал: «Я ненавижу рабство, и если вы любите свободу, как люблю её я, пришло время оседлать коней, взять мечи и покончить с этой гадостью».

— Так и сказал? Мам, а он точно не был викингом?

— Нет.

— А когда появятся великаны?

Рея рассмеялась:

— Не терпится тебе. Хорошо. Как только принц произнёс эти слова, содрогнулась земля, попадали деревья и перестали работать фонтаны в парке. — (Глаза Гуннара заметно увеличились.) — Кто-то шёл ко дворцу, сотрясая землю и задевая за небо.

— Знаю, знаю! — не утерпел сын Торна. — Великан!

— Угадал. Гигантский повелитель рабства, с белой козлиной бородой, в высокой полосатой шапке со звёздами, услышав призыв Пламена, сам явился во Францию, чтобы сразиться со своими кровными врагами — славянами и викингами!

— Вот это да! — слегка обалдел Гуннар. — А как они будут биться? А как великан выглядел? У него был топор? А конь или повозка? А он ел селёдку?

— Давай по порядку. Он был ужасно грязный и уродливый. Вместо рук кнуты, из ушей свисали тысячи цепей, на ногах разломанные колодки…

— Пожалуй, страшнее, чем дядя Кетиль.

— Тише, Кетиль может услышать! — Рея прикрыла рот сына ладонью и покраснела. Кетиль перестал ковырять в носу ножом и покосился на них, шевеля волосатым ухом, — Коня великан съел, а повозки предпочитал ломать пополам. Как видишь, с такими руками топор ему не понадобился. Одного взмаха кнутов хватало, чтобы снести башню кому угодно! А его собственную раскроили давным-давно…

— Мам, это отвратительный великан, но он будет мой самый любимый великан, — серьёзно сказал мальчик и добавил: — Теперь я не буду убегать от дяди Кетиля.

Тем временем не раз упомянутый дядя встал с лавки на другом конце стола, издал победную отрыжку с троекратным утробным эхо и, экстремально почёсываясь спереди и сзади, вышел вон^[18].

Мальчик и мама проводили его с примерно одинаковым выражением лица. Так смотрят на самую мерзкую мерзость и пакостную пакость. Рея мысленно вознесла хвалу богам и вновь обратилась к сыну:

— Запомни, мальчик мой! Если ты не хочешь, чтобы девушки и овцы боялись тебя, а мужчины и белки смеялись над тобой и не брали в походы, никогда не будь таким, как он!

— Мам, за кого ты меня принимаешь?

— Хорошо. Хочешь знать, что было дальше?

— Конечно!

— Повелитель рабства остановился перед окнами и вызвал принца с гвардейцами на поединок. И они вышли.

— Сколько их было, мам, чёрных?

— Много, две сотни, а может, и три.

— Лучше три. А ещё я знаю цифру пять тысяч.

— Хорошо, один замечательный принц и его триста гвардейцев. Великан был огромный, но неуклюжий. Цепи закрывали глаза, кнуты путались, а люди только дразнили громилу, оставаясь невредимыми. И тогда повелитель рабства просто взбесился. Он вырывал деревья и разбрасывал их во все стороны. Представляешь, сколько вреда он причинил всему городу? Это же ходячая экологическая катастрофа.

— Мам, а летающее дерево может разрушить наш дом?

— Может, но так далеко бросаться не мог даже повелитель рабства. Так что, хвала Одину, досталось только Франции. И тогда храбрый Пламен вскочил на гигантскую ногу великана, затем перебрался на пояс, по волосам на груди дотянулся до шеи и подобрался к огромному уху. И закричал туда изо всех сил: «Сдавайся, чудовище, а не то мои ребята изрубят тебя на куски!» Но тот лишь рассмеялся в ответ. «Ничего вы мне не сделаете, документов у вас нет! — расхохотался злодей, размахивая кнутами. — До самой смерти вы будете записывать рунами на моём теле имена рабов, родившихся на свет!» Пламен задумался и вдруг хитро улыбнулся. «Но ты такой грязный, — сказал он. — На тебе столько песка, жира и мусора, что без купания никак не обойтись. Не можем же мы писать на жирном, карандаш соскальзывает». — «Купания?» — удивился грязнуля. «Обливания водой, купания, ныряния, — доступно объяснил принц. — Разве ты не знал?» — «А что такое вода?» — продолжал расспрашивать исполин. «У-у, как всё запущено… Эй, ты хотя бы знаешь, что такое плавать?» — «Не знаю». — «Хорошо, ради спасения города и замка мы все пойдём с тобой и будем вечно чесать твою спину, но при условии, что ты её как следует отдраишь. Для этого нам понадобится море, пойдём, покажу дорогу! И мыло одолжу, это в наших интересах, уж больно ты воняешь…»

  14