Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
43 
Следующую ночь Гиршпергар спал плохо. Вспомнились ему схватки, моменты, когда сердце взлетало, как хищная птица, и сжималось от напряжения в поединке. Военная суматоха, когда все дерутся, как сумасшедшие... Преследуешь одного, а другой негодяй стоит у тебя за спиной с саблей — убьёшь его, а к тебе несётся следующий... Вздохнуть некогда, только голову береги, чтоб не срубили...
Господин Бальцар раздумывал четыре дня. Потом с тяжёлым сердцем пересчитал свои талеры и послал за лекарем Бомбастой, известным алхимиком и знатоком арабской литературы. Разговор хозяина Вартенберга и лекаря был долгим и трудным. Однако предметом разговора были отнюдь не диагнозы и не методы лечения, а оплата, сам факт которой вызывал у господина Бальцара нестерпимые головные боли. Врач ловко излечил мигрень розовой водой с канифолью и забрал половину обещанного вознаграждения. Кроме того, алхимик оставил Гиршпергару фиолетовый флакончик, в котором глухо булькала вязкая жидкость. Запах от этого флакончика был, как от мешка живодёра! Когда господин Бальцар сделал глоток, у него чуть не лопнули уши! Отказавшись от идеи допустить хирургическое вмешательство, он с остервенением пил ненавистное лекарство и думал о выплаченных деньгах и трофейном турецком коне.
Через неделю такого лечения у старика выпрямилась спина и окрепли плечи. Ещё через три дня он удивил своим посещением жену в её покоях. На следующее утро без посторонней помощи сел в седло. И не подошла ещё к концу вторая неделя, как господин Бальцар согнул железный прут, словно стебель! Слуги с раскрытыми ртами смотрели на своего господина — сильного, молодого и здорового! Вслед за праздником Иуды Тадеуша, опьянённый успехом, Гиршпергар отправил лекарю остаток оговорённой суммы. Слуги в замке суетливо собирали хозяина на войну.
Господин Бальцар намеревался выехать пораньше, чтобы по дороге к воинскому расположению навестить пару старых друзей, которых из-за экономии средств и времени, а также слабого здоровья не видел много лет. До отъезда оставалась одна ночь. Чтобы хорошо выспаться перед странствием, господин Бальцар вышел в сад подышать свежим воздухом. Вечер был насыщен ароматами роз и розмарина; ласточки со свистом летали в небе. Из кухни доносилось бренчание медных сковородок и дразнящие запахи. Служанка, напевая, подметала двор, в конюшне били копытами прекрасные кони Гиршпергара. Две младшие дочери играли в мяч — детский смех разлетался по округе, словно лёгкие перышки. И всё это было результатом его неутомимой заботы...
Тёплый вечер сменился прохладными, гулкими сумерками. Алый цвет заката превратился в воображении Балъцара в кровь, стекающую по холму. Ветки кустарника — в нагромождение тел и оцепеневшие конечности, а крики птиц — в стоны умирающих... Пальцы господина Бальцара похолодели и задрожали. Он медленно повернулся на каблуках и неуклюжими шагами, словно тело уже не слушалось его, отправился в свои покои.
Утром Гиршпергар остался в замке. Через четыре дня по его настоятельной просьбе приехал лекарь. И после ещё более продолжительных переговоров Бальцар получил — даже без предоплаты — флакон с жёлтым напитком. Второе лекарство было в несколько раз отвратительнее первого, но благодаря ему хозяин замка снова состарился. Стоило ему только понюхать флакончик, как его лицо покрывалось морщинами.
Гиршпергар убедил господина Берку из Дубы, что дряхлость и болезни одолели его, и одолеть турок ему уже не под силу. Долгое время от лекаря приходили записки с претензиями, что господин Бальцар забыл заплатить за эликсир старости.
В марте следующего года, когда аисты возвращаются из южных стран, один из них закружился над вартенбергским замком и оставил в подарок его хозяевам долгожданного наследника. Потерявший было надежду Бальцар назвал сына Кашпаром, что означает «приносящий сокровища». Господин Гиршпергар умер в своём замке, окружённый родными и близкими, будучи богатым человеком, в очень преклонном возрасте. Но — так и не заплатив алхимику.
Анна Шохова
Анежка и волшебный огонь
Далеко за горами в одной деревне жил крестьянин с женой и дочерью Анежкой, которую ему ещё первая жена подарила. Пришло время, умер крестьянин. Остались мачеха с падчерицей вдвоём. Как обычно бывает в деревенских домах, забот у них было невпроворот, но, если б не девчонка, хозяйке спокойней жилось бы. По крайней мере, она так думала и чем дальше, тем больше сиротке выговаривала. А однажды позвала она к себе Анежку и говорит:
43 
