92 
А в этот момент Ян, пожалуй, верил, что Элизабет подождала бы сигнала. Несмотря на то, что он знал, какая она, глядя на нее, Торнтон видел сильный дух и юную отвагу. Элизабет вернула ему ружье, и тот дал ей другое, уже заряженное.
– Последний выстрел был неплох, – сказал Ян, оставив тему дуэли. – Однако цель – сучок, а не листья. Кончик сучка, – добавил он.
– Вы, должно быть, сами промахнулись, – возразила она, подняв ружье и старательно прицеливаясь. – Так как сучок еще на месте.
– Правильно, но он был длиннее, когда я начал.
Элизабет тотчас же забыла, что делает, и смотрела на него с недоверием и изумлением.
– Вы хотите сказать, что вы сбивали его кончик?
– По кусочку, – сказал он, ожидая ее следующего выстрела.
Она попала в другой лист на ветке и отдала ему ружье.
– Неплохо, – похвалил Ян.
Она была великолепным стрелком, и его улыбка, когда он дал ей вновь заряженное ружье, говорила, что он знает об этом. Элизабет покачала головой.
– Я бы посмотрела, как вы сделаете это.
– Сомневаетесь в моих словах?
– Ну, просто, скажем, отношусь немного скептически.
Взяв ружье, Ян быстрым движением поднял его и, не задерживаясь, чтобы прицелиться, выстрелил. Кусок сука в два дюйма отлетел в сторону и упал на землю.
Элизабет была так поражена, что засмеялась вслух.
– Знаете, – воскликнула она с восхищенной улыбкой. – Я до этой минуты не совсем верила, что вы действительно хотели отстрелить кисточку у Роберта с сапога.
Он взглянул на нее насмешливо, перезаряжая ружье и подавая ей.
– В тот момент я испытывал сильное искушение прицелиться во что-то более уязвимое.
– Но вы не прицелились все же, – напомнила она, взяла ружье и повернулась к цели.
– Отчего вы так уверены?
– Вы сами мне сказали, что не верите, будто надо убивать людей из-за разногласий.
Она подняла ружье, прицелилась и выстрелила, начисто промахнувшись.
– У меня очень хорошая память.
Ян выбрал другое ружье.
– Странно слышать это, – растягивая слова, сказал он, поворачиваясь к мишени, – поскольку, когда мы встретились, вы забыли, что помолвлены. Между прочим, а кто был этот хлыщ? – спросил Ян равнодушно, прицеливаясь, стреляя и снова точно попадая в цель.
Элизабет перезаряжала ружье и чуть-чуть замешкалась, а затем продолжала свое дело. Заданный небрежным тоном вопрос доказывал, что она была права в своих предположениях. Флирт явно не принимался всерьез теми, кто был достаточно опытен, чтобы заниматься им. Впоследствии, как сейчас, очевидно, принято подшучивать из-за этого друг над другом. Пока Ян заряжал два других ружья, Элизабет размышляла, насколько приятнее открыто шутить об этом, чем лежать, снедаемая стыдом и горечью без сна в темноте. Какой глупой была она. Какой глупой покажется, если не будет говорить об этом открыто и весело. Однако немного странно – и довольно смешно – обсуждать это под грохот выстрелов. Она улыбалась как раз от этой самой мысли, когда он подал ей ружье.
– Виконт Мондевейл нисколько не «хлыщ», – сказала Элизабет, поворачиваясь, чтобы прицелиться.
Ян удивленно посмотрел, но его голос ничего не выражал:
– Мондевейл, так это он?
– М-м-м. – Элизабет снесла кончик сучка и засмеялась от восторга. – Попала! Это три в вашу пользу и один в мою.
– Шесть в мою, – шутливо поправил он.
– В любом случае я догоняю, берегитесь!
Ян подал ей ружье, и Элизабет прищурилась, старательно прицеливаясь.
– Почему вы отказались?
От удивления она застыла, затем, стараясь подражать его шутливому тону, сказала:
– Виконт Мондевейл оказался несколько чувствителен к таким вещам, как его невеста, бегающая по лесным домикам и оранжереям с вами.
Элизабет выстрелила и промахнулась.
– Сколько претендентов в этом Сезоне? – как бы между прочим спросил он, поворачиваясь к мишени и делая паузу, чтобы протереть ружье.
Она знала, что он имеет в виду претендентов на ее руку, и гордость абсолютно не позволяла ей сказать, что их нет и давно не было.
– Ну… – сказала она, подавляя гримасу при мысли о ее толстом женихе с домом, полным купидонов, рассчитывая на то, что Ян не вращается в узких кругах «света», поэтому не может много знать об обоих женихах. Он поднял ружье, когда она сказала: – Во-первых, есть сэр Фрэнсис Белхейвен.
Вместо того, чтобы тотчас же выстрелить, как делал раньше, ему, казалось, потребовалось довольно долгое время, чтобы прицелиться.
92 
