92 
Обстановка в Европе была очень сложной. Возмутителем спокойствия был прусский король Фридрих II Великий, взошедший на престол в 1740 году. Он вторгся в Австрию и захватил богатейшую часть австрийских владений — Силезию. На стороне Пруссии в этой войне выступили Франция и Бавария. Австрию поддерживали Англия и Голландия.
Каждая из противоборствующих сторон, конечно же, мечтала о приобретении такого могущественного союзника, как Россия. Но русское правительство колебалось. С одной стороны, оно в 1741–1742 годах заключило русско-английский союзный договор. С другой стороны, между Россией и Пруссией велись переговоры, закончившиеся заключением в 1743 году оборонительного союза. К тому же Россия была связана начавшейся в 1741 году войной со Швецией, которую побуждали к этому Франция и Пруссия, а также с Ираном и Турцией.
При дворе Елизаветы существовали две партии — проанглийская и профранцузская, выражаясь нынешним языком, английское и французское лобби. Канцлер Бестужев-Рюмин представлял первое из них, вице-канцлер Воронцов — второе. Чаши весов колебались.
Британский посол Диккенс предложил Бестужеву-Рюмину пятьсот тысяч фунтов стерлингов, если тот направит шестьдесят тысяч русских солдат для участия в войне. Однако эта сделка провалилась, и Диккенс вынужден был уйти в отставку. Новый посол, сэр Вильямс, оказался удачливее. Ему удалось добиться подписания конвенции, по которой Россия была обязана отправить на фронт тридцать тысяч солдат в помощь королю Георгу или союзникам Ганновера в обмен на энное количество английского золота, сумма которого в конвенции не была оговорена. В конвенции имелся один важный пункт: она вступала в действие не немедленно, а лишь после ратификации, которая должна была состояться через два месяца.
Об этом проведал Людовик XV и решил любыми способами помешать ратификации. Надо было спешить. Но демарш, предпринятый королём, закончился плачевно: его эмиссар, шевалье де Валькруасан, который пытался «прорваться» к царице, чтобы лично засвидетельствовать ей своё почтение и вступить с ней в контакт от имени Людовика, был арестован по обвинению в шпионаже и посажен в крепость. Послания короля перехватывались агентами Бестужева-Рюмина. Короче говоря, никаких официальных возможностей связаться со своей венценосной «сестрой» у Людовика не было.
Вот тогда-то Людовику XV и пришла в голову идея направить в Санкт-Петербург шевалье д'Эона.
К этому времени Людовик уже прослышал о некоторых проделках юного шевалье, который нередко мистифицировал окружающих, выдавая себя за женщину. Королю пришла в голову мысль — если к Елизавете не мог проникнуть мужчина, может быть, это удастся даме?
Пригласив к себе д'Эона, он предложил ему продемонстрировать свой талант и остался очень довольным.
— Я поражён, — произнёс король. Он немного помолчал и продолжал: — Шевалье, я хочу дать вам ответственное поручение, от выполнения которого, может быть, зависит судьба Франции.
— Я готова служить вашему величеству и Франции в том месте и таким образом, каким вы мне прикажете, — приятным грудным голосом ответила девушка.
Король удивлённо посмотрел на неё, но взяв себя в руки, сказал:
— Тогда извольте выслушать меня. Я знаю, что вы достаточно искушены в фехтовальном искусстве, но шпаги, которые вам придётся скрестить с русским канцлером Бестужевым-Рюминым, несколько иного рода…
В 1755 году в Петербург в качестве тайного курьера и эмиссара Людовика XV прибыла очаровательная мадемуазель Лия де Бомон со своим «дядюшкой», неким Дугласом. Парочка остановилась в доме французского агента-банкира. Надо было спешить — до дня ратификации оставалось не так уж много времени. Дуглас нервничал: всем его действиям мешали люди Бестужева-Рюмина, бравшие под контроль каждого француза, прибывавшего в столицу империи. И хотя Дуглас постоянно носил с собой красивую черепаховую табакерку, под фальшивым дном которой был запрятан шифр для его личных донесений, воспользоваться им он не мог — нечего было доносить, кроме жалоб на обставивших его агентов. Зато на милую девушку Лию никто из них не обращал внимания, и вскоре ей удалось беспрепятственно повстречаться с влиятельным сторонником Франции вице-канцлером Воронцовым.
Сообразив, что привлекательная француженка будет способствовать оказанию на царицу выгодного ему влияния, Воронцов поспешил представить её ко двору.
92 
