105 
Несмотря на откровенно «антиюжное» поведение Элизабет и предъявляемые ей газетами обвинения, единственным официальным взысканием, которому подверглась «Безумная Бет», было запрещение посещать военную тюрьму. Такое случалось несколько раз. Тогда Бет наряжалась в своё лучшее платье и, как говорится, не мелочась, отправлялась прямо к генералу Уиндеру — начальнику контрразведки или к Джуде Бенджамину — военному министру южан. Несколько минут ей приходилось выслушивать упрёки в плохом поведении, каяться, что-то обещать и… дело кончалось тем, что Бенджамин или Уиндер, который был вправе подписать ей смертный приговор, подписывал разрешение на посещение военной тюрьмы! Бывали случаи, когда Элизабет отправлялась на тайную встречу под покровом ночи, переодевшись сельской батрачкой.
Но собранную информацию надо было переправить в штаб северян генералу Шарпу. Для этой цели она создала пять точек связи. Начальным пунктом был её собственный дом, где она составляла шифровки и прятала прибывавших с Севера агентов-связников. Иногда эти агенты не появлялись, а доходили слухи о пойманных и расстрелянных шпионах. Тогда она отправляла через линию фронта своих слуг, которые стали надёжными помощниками в её деле.
Секретные донесения Бет, зашифрованные её личным кодом, часто бывали написаны рукой кого-нибудь из её слуг. Для них она раздобыла военные пропуска, позволявшие им беспрепятственно передвигаться между её домом в городе и фермой, где был один из переправочных пунктов. Слуги постоянно носили корзины с продуктами; в корзину с яйцами, например, вкладывалась пустая скорлупа с донесением внутри; молоденькая швея из дома Ван-Лью проносила через фронт донесения, зашитые в образчики ткани или в платье. Система связи была настолько отработана, что для того чтобы продемонстрировать её эффективность, Элизабет однажды после обеда нарвала букет цветов в своём саду, а на следующее утро он уже был доставлен к завтраку командующему войсками северян генералу Гранту.
Видимо, учитывая склонность своих негритянских помощников к театральным эффектам, Элизабет придумала такой способ передачи донесений внутри своего дома: в библиотеке возле камина находилась фигура лежащего льва. Её можно было поднять, как крышку коробки. Туда, как в почтовый ящик, Элизабет опускала свои донесения. Прислуга, производя уборку, вынимала донесение и относила его на ферму Ван-Лью. Правда, эта театральность имела и юридический смысл: в случае провала служанка могла смело клясться на Библии, что никаких поручений от мисс Ван-Лью не имела и никаких документов от неё не получала.
Элизабет всегда считала, что нужно не уходить от опасности, а идти навстречу ей. Одно время военным комендантом заключённых военнопленных был капитан Гибс. Элизабет удалось поселить его с семьёй в своём доме в качестве постояльцев и долгое время пользоваться его протекцией. Иногда поступки «Безумной Бет» действительно выходили за рамки разумного. Когда военное министерство южан с целью укрепить свою кавалерию стало конфисковывать лошадей из частных конюшен, Элизабет спрятала свою последнюю лошадь в кабинете, а чтобы заглушить стук копыт, обвязала их соломой.
Таким образом, как отмечает один из биографов Бет Вильям Гилмор Беймер, «в доме Ван-Лью встречались шпионы Юга со шпионами Севера, одновременно жили начальник военной тюрьмы и бежавшие из этой тюрьмы военнопленные, дезертиры и контрабандная породистая лошадь, под стойло которой был отведён кабинет её хозяйки, служивший и штабом секретной службы, и центром продовольственной помощи военнопленным, и местом организации побегов тех же военнопленных».
Однажды Ван-Лью оказалась на грани провала. Один из агентов северян оказался провокатором и выдал южанам всех, с кем был связан. Однако люди, которых он предал, не выдали её.
Перед падением Ричмонда по просьбе Элизабет ей переправили федеральный флаг. Когда передовой отряд северян вошёл в столицу южан, он развевался над домом Ван-Лью.
Дальнейшая жизнь Элизабет Ван-Лью была мрачной и безотрадной, хотя генерал Грант, ставший президентом, высоко оценил её заслуги, обратившись к ней от имени правительства и армии Севера: «Вы слали мне самые ценные сведения, какие только получались из Ричмонда во время войны» — и назначив почтмейстером Ричмонда. На службе её вынуждены были терпеть, но общество, которое она «предала», так и не простило ей этого.
105 
