— Отбита, — поправил сам себя доктор, — И ребра сломаны. Два ребра. И трещины есть. Трещин много.
— Позвоночник что? Ходить сможет? — не терпящим возражения тоном произнес мужчина.
— Пока не понятно, но повреждений позвоночника нет, — ответил главврач, — Нужно ждать, что хирурги скажут.
— Сейчас приедут специалисты, помогут, — невозмутимо произнес Яков Алексеевич, — Держите меня в курсе.
Мужчина мотнул головой врачу, мол, свободен. На удивление Любови Прокофьевны ее начальство беспрекословно подчинилось и торопливо умчалось из вида.
Ай-да мужчина, с ноткой зависти мысленно поцокала языком медсестра. Ей бы хоть кусочек от такого.
Глава 17
Белый глянцевый потолок резал глаза. Игнат смотрел на это размытое пятно, смутно понимая, где он и что с ним. А потом в одно мгновение все вспомнил. Попытался подскочить на ноги, не смог. Его хватило только на то, чтобы повернуть голову на какой-то сантиметр в сторону.
— Жена… где моя жена? — кажется, прокричал он, но на деле вышел хриплый едва различимый шепот.
— Пацан, не дергайся, — разобрал Игнат знакомый голос Андрея Андреевича, — Жива, здорова, ни царапины.
— Слово мужика? — хрипло изрек Игнат.
Андрей Андреевич шагнул ближе, склонился над парнем.
— Слушай, Игнаш, — спокойно проговорил врач, — Лежи смирно. Наслаждайся внеплановым отпуском. А мы пока соберем тебе кости в кучку.
Игнат послушно отключился. Но где-то на задворках сознания маячила хорошая новость. Ни царапины. Здорова. Жива.
======
Стены нежно-персикового цвета и глянцевый потолок в тон стенам оказались первым, что увидел Игнаша, открыв глаза. Вопреки ожиданиям, боли не было. Но все тело было ватным, чужим. Только в голове набатом бился пульс и давило виски.
Взгляд лихорадочно прыгал по палате, пока не замер на хрупкой фигурке, укрытой цветастым платком и на косичках, собранных в тугой пучок.
Игнаша понял, что улыбается. Не обманул Андреевич, и вправду с Капучинкой все хорошо.
Вместе с осознанием ситуации пришла и боль. Сначала будто отголосками, накатывала волнами, и с каждой минутой боль становилась сильнее. Но Игнаша терпел. Ерунда, мелочи все, главное, с женой все хорошо.
Жена…. Четыре буквы, но таких важных и значимых для него, что слов Игнат подыскать не мог. Жена — значит вся его, принадлежит ему по праву. Только ему. И ни с кем делиться он не станет. Сдохнет, а не отдаст.
Вот только отомстит. И мстить он собирается качественно. Нет, даже не скинам. Этим само собой. Яну. Вот ему да, ему с особым наслаждением Игнат собирался мстить. Мстить за то, что поднял руку на самое дорогое, что есть у Чертинского. На Капучинку. Игнаша четко помнил два удара по лицу. Помнил свое бессилие и отчаяние, когда видел, как его девочка падает после удара. И он гордился ею безумно, когда видел, как она поднимается.
— Игнаш? — раздался едва различимый шепот.
Игнат видел в приглушенном освещении ее глаза. Карие, заплаканные, но до умопомрачения красивые.
— Ну что же ты плачешь? — шепнул Игнаша, — Жив я. И почти здоров.
Лика встала со своей кушетки и присела ближе. Игнат почувствовал ее ладошку на своем лице. На минутку прикрыл глаза, кайфуя от этой ласки.
— Что говорят? — тихо спросил парень, открывая глаза и глядя на Капучинку.
Стерев слезы рукавом, Лика шмыгнула носом.
— У тебя переломано все, что только можно, — говорила девушка, — кроме ног. И левая рука боле менее не пострадала. Сотрясение. Ушиб почки. Ребра сломаны и трещины. И ключица.
— Звучит неплохо, — попытался пошутить Игнат, — Сотряс — да у меня трясти там нечего. Вакуум. Почка — их две. А ребер вообще выше крыши. И ключица тоже есть.
— Не смешно, — грустно улыбнулась Лика.
— Зато какой у нас незабываемый медовый месяц, мммм! — прошептал Игнат, — Наклонись-ка ко мне, женушка. Скучал по тебе жутко.
Лика послушно наклонилась к Игнату, осторожно поцеловала и отстранилась.
— Нет, не прочухал, — поджал губы Игнат, — Давай, повторяй.
Лика погладила парня по волосам, по щеке, по сбитой губе.
— Я тебя люблю, — прошептала девушка, прикусывая губу почти до крви.
— Всё, всё, не плачь, — выдохнул Игнат и подняв руку, прижал девчонку к себе, сдавленно охнув.
— Игнаш! — Лика попыталась отстраниться.
— Не шевелись, — попросил Игнат, — Просто побудь так немного со мной. Не могу, когда ты далеко.