очень нудно 
121 
— Тебе нравится? — поинтересовался Стивен.
Кэйт взглянула на него. О чем, в конце концов, он думает? Его наглость, решительность сами по себе должны были взбесить, но она посмотрела опять на свою руку. Бриллиант словно подмигивал ей в лучах, отражаемых бутылками за стойкой. И вдруг она принялась смеяться. Начав, она уже не могла остановиться. Нога ее соскользнула, и сумка полетела на пол, но Кэйт не могла успокоиться. Она не хотела быть жестокой — просто она потеряла контроль над собой.
Поначалу, когда она только начала смеяться, Стивен смотрел на нее с улыбкой. Затем, видя, что смех не прекращается, он перестал улыбаться. Бармены уже повернулись в их сторону и наблюдали. Кэйт вовсе не хотела унизить его, но он уже сам сделал это. Почему жизнь так устроена? Когда ты желаешь чего-то, то не получаешь, а потом, когда получаешь, уже этого не хочешь.
С невероятным усилием Кэйт взяла себя в руки. Она перестала хохотать и перебирала в уме, что же ей сказать, что ответить Стивену. Наконец Кэйт приняла решение: она лишь отняла свою руку, сняла кольцо и протянула ему.
— Боюсь, что нет, Стивен, — сказала она. — Это не принесет ничего хорошего нам обоим.
Его лицо сразу же приняло хорошо ей знакомое страдальческое выражение. С минуту ей было его жаль. Боль причинять так же тяжело, как и переносить. Но она знала Стивена. Через несколько дней он найдет другую женщину, которая будет его ублажать, стараясь утешить и изменить это выражение, и Кэйт мысленно пожелала ей удачи. Потом она встала и коснулась плеча Стивена.
— Мне пора, — сказала она. И одинокая квартира вдруг показалась ей раем. — Будь здоров, — добавила Кэйт.
После этого она развернулась и мимо длинной стойки пошла к двери. Пусть это был не самый лучший, но все же исход.
Глава XLVI
Кэйт лежала в кровати. Удушливая жара опустилась на Нью-Йорк. По температуре и неподвижности воздуха можно было подумать, что уже середина августа. Кэйт была не готова к жаре. Она ни к чему не была готова: ее кондиционер был заперт в подвале; она не просила Макса помочь установить его, не убрала свою рабочую одежду и не заменила ее на легкие летние вещи; у нее не было никаких планов на уикенд четвертого июля. Лето наступило, а Кэйт была совершенно не готова к летним каникулам. Очевидно, ей было не до того: она потратила слишком много времени впустую с Майклом, пересматривала свои дурацкие взаимоотношения со Стивеном, некстати влюбилась в Билли и была им отвергнута. Жизнь всех остальных неслась вперед: Брайс продвигался по службе, Эллиот вел курс в Нью-Скул, оба сняли на паях домик в Файер Айленде, Бина была занята бесконечными хлопотами к свадьбе, Бев — ребенком, и — последняя новость — Барби объявила, что беременна. Казалось, у каждого была своя цель, и только она плыла по течению.
Кэйт придумывала причину, которая заставила бы ее встать. Куча грязного белья росла, нужно бы сходить в гимнастический зал, попытаться наконец достать кондиционер. Ее ждала стопка книг, которые она приготовила для летнего чтения. Цветы в гостиной не поливались. И все же она не могла себя заставить подняться. Она отчаянно, но бесплодно искала то, к чему ей можно было бы стремиться.
Ей приходили в голову неутешительные мысли: об умерших родителях, о том, что у нее не было братьев и сестер. Эллиот собирался уехать на все лето. Подруги все замужем. Она порвала с Майклом и была рада этому, но предложение Стивена застало ее врасплох. Сейчас ей не нужен был Стивен — но когда-то она хотела его. И Майкл тоже не был ей нужен, хотя когда-то казалось наоборот. Очевидно, она сама не знала, чего — или кого — она желала. Может быть, и вовсе никого и ничего. Она все больше утверждалась в том, что ей суждено остаться одинокой. Что-то с ней было не так, что-то подспудное и несомненно связанное с переживаниями детства. Мама ее умерла; отец был эмоционально не доступен, а потом умер и он. И она избрала одиночество и неприятие людей как образ жизни.
Она сбросила с себя простыню и от одного этого усилия ощутила страшную усталость. Зачем она перебралась в Манхэттэн? За что боролась в годы учебы? Даже ее работа с детьми сейчас, в середине лета, казалась бессмысленной, бесполезной и второстепенной.
Но окончательно растоптанной она чувствовала себя из-за истории с Билли. Думать об этом было просто невыносимо, но она вновь и вновь мысленно возвращалась в те дни. Теперь она вспомнила день, когда они ходили кататься в парке, и тот эпизод, когда он так легко справился с неуправляемой толпой в кондитерской. Она думала о том, прохладно ли в его саду в эту полуденную жару. Вспоминая траву, блестящую в воде рыбку, шатер из листвы, она снова приходила к выводу, что Билли был необыкновенным, а она сама оказалась редкой идиоткой. Кэйт отправила ему два письма: одно с простым извинением и второе — с подробным объяснением. Но не получила ответа. Так что теперь невозможно узнать, любил ли он ее в действительности, читал ли ее письма, бросил ли бы ее в любом случае — независимо от сложившихся неприятных обстоятельств. И все же относиться серьезно к глупым суевериям Бины и плану Эллиота было безумием. Она опять видела его лицо, когда он стоял перед ней в школе. На нем читалась такая неподдельная боль, и Кэйт было невыносимо думать, что она оказалась в том виновата. И Майкла она тоже обидела. И Стивена, не важно, что он это заслужил. Однако у нее не было намерений причинить боль любому из них, и тем более себе самой.
121 
