236  

Газета «Лимонка». 1997 г.

Лаврентий Павлович Берия родился 29 марта 1899 года в православной семье крестьян-менгрелов. Еще подростком он с головой окунулся в стихию революции, проявил неординарные организаторские способности в борьбе с ее врагами, а впоследствии занял пост начальника Закавказского ГПУ. В 1931 году Лаврентий Берия был выдвинут на партийную работу, стал первым секретарем ЦК КП(б) Грузии и вторым секретарем Закрайкома. И началась травля и уничтожение видных деятелей Закавказья. Массовый террор, кампания клеветы и провокаций — все это вершилось по знакомой со дня убийства Кирова схеме.

Особенность террора, сотрясавшего страну в тридцатые годы, заключалась в том, что никто из граждан не знал, когда придет его очередь. Так было и в Закавказье.

Трагично сложилась судьба Нестора Лакобы, стоявшего на пути Берии. Он был безжалостно уничтожен вместе со всеми членами своей семьи, которые пытались узнать правду о смерти близкого им человека. Такая же судьба постигла и Амаяка Назаретяна, принявшего участие в судьбе «врага народа». Он слишком много сделал для победы революции в Закавказье. Потом был одним из руководителей Терской республики. Еще в одном «провинился» Назаретян перед Сталиным и Берией, он дружил с Серго Орджоникидзе и с Кировым, был интеллигентным и образованным. Но главное — он знал прошлое самозваных вождей, знал — каковы Сталин и Берия без официальных партийных масок. После ареста на Лубянке Назаретяну предъявили одно из тех дежурных обвинений, которые не оставляли никаких шансов на жизнь.

Тем временем поток приветствий «славному руководителю большевиков Грузии и Закавказья» набирал силу. Отныне каждое собрание, каждый съезд заканчивались непременным возгласом: «Да здравствует наш боевой и любимый руководитель-сталинец Лаврентий Берия!»

Вскоре после назначения Берии руководителем Тбилисского горкома начались так называемые открытые судебные процессы, которые Берия устраивал в Грузии по московским образцам.

Однако настоящая слава к нему пришла позже, после того как в 1938 году он возглавил всемогущий НКВД: в августе грузинский лидер был назначен первым заместителем Ежова, а в конце ноября — наркомом внутренних дел СССР. И как-то сразу всем стало ясно, что Берия — это второй человек в стране после Сталина. Первым делом на посту наркома НКВД он остановил геноцид «чисток», обрушив его на самих безумных «чистильщиков». Только в Москве при Берии репрессиям подверглись более 20 тысяч бывших чекистов, в то время как в ноябре 1938 года в штате НКВД числилось 26,5 тысячи кадровых сотрудников. Ставя Берию на ключевой пост своей системы, Сталин тщательно обдумал этот ответственный шаг.

Теперь на Лубянку пришел «профессионал». Началась переналадка механизма репрессий, разведки и контрразведки. Летом 1938 года Сталин поручил Берии заняться весьма необычным делом — выявить и ликвидировать группу врагов народа, пробравшихся в аппарат ЦК. Жертвы, как обычно, Сталин наметил заранее. Арестованным А. И. Стецкому, А. С. Якубову, А. Б. Халатову при помощи обычных аргументов объяснили, что они еще в 1932 году вошли в преступный контакт с вождями оппозиции Рыковым, Бухариным, Каменевым и Зиновьевым и организовали в недрах самого ЦК «Контрреволюционный правотроцкисткий центр». Сам факт отстранения от этого дела Ежова, тогда еще остававшегося наркомом, достаточно красноречив. Берия вел это дело с осторожностью: предстояло выбить признания из бывших соратников генсека так, чтобы не переборщить, но и не угодить было опасно…

Не обошел своим вниманием Берия и командный состав армии.

И здесь на его кровавом пути попался маршал Блюхер. Блюхер знал, что его ждет, еще летом тридцать седьмого, когда казнили полководцев, соратников по гражданской войне. Блюхер был убит в тюрьме…

Год тридцать восьмой принял кровавую эстафету у тридцать седьмого. Многих деятелей — военных, партийных, государственных, — взятых тогда, казнили теперь, уже при Лаврентии Берии. Правда, Сталин отдавал в руки Берии не всех старых большевиков. Он оставил жизнь Григорию Петровскому, Максиму Литвинову, Елене Стасовой, Глебу Кржижановскому. Не следует, однако, представлять массовый террор, как внезапный выброс звериной жестокости самозваных вождей. Террор имел свой внутренний смысл: сковать страхом весь народ, привести его, вместе с партией, к абсолютному послушанию и заодно сменить полностью руководство в столице и на местах.

  236