Последние отзывы

  20  

– Значит, ты согласна, Одри? – Доктор Сара умеет настаивать, пока ты не согласишься, и записывает все, словно домашнее задание, так что сделать вид, будто этого не было, невозможно.

– Постараюсь.

– Отлично! Одри, тебе просто необходимо расширять свои горизонты. Когда тревожное состояние затягивается надолго, человек склонен зацикливаться на самом себе. Я не обидеть тебя хочу, просто так обстоят дела. Ты считаешь, что все постоянно думают о тебе. Что тебя осуждают и обсуждают.

– Но обо мне правда разговаривают. – Я не упущу возможности показать, что она не права. – Мне Линус сказал.

Доктор Сара отвлекается от своих записей и переводит на меня свой приятный спокойный взгляд.

– Кто такой Линус?

– Мальчик. Друг моего брата.

Она возвращается к записям.

– Это он раньше заходил? Когда у тебя возникли сложности?

– Да. В смысле, он вообще нормальный. Мы поговорили.

Мое лицо розовеет. Доктор Сара замечает это, но не комментирует.

– У него такая же зависимость от компьютерных игр, как и у Фрэнка, – говорит мама. – Доктор Сара, что мне делать с сыном? Привести его к вам? Что считается нормой?

– Давайте сегодня сосредоточимся на Одри, – отвечает доктор Сара. – По поводу Фрэнка можете обратиться в любое другое время, если вам кажется, что в этом есть смысл. Одри, давай вернемся к тому, что беспокоит тебя. – И она улыбается мне, успешно игнорируя маму.

Я заметила, что мама рассердилась, и знаю, что в машине она примется критиковать доктора Сару. У них вообще странные отношения. Мама ее обожает, как и все мы, но, думаю, еще и обижается. По-моему, она втайне готовится к тому моменту, когда доктор Сара объявит: «Одри, разумеется, во всем виноваты твои родители».

Естественно, доктор Сара никогда такого не говорила. И не скажет.

– Одри, на самом деле да, – продолжает она, – вероятно, какое-то время о тебе будут говорить. Я уверена, что и мои пациенты меня обсуждают, и также уверена, что не всегда говорят хорошее. Но потом им эта тема наскучит, и они переключатся на другую. В это ты можешь поверить?

– Нет, – честно признаюсь я, и доктор Сара кивает.

– Чем больше ты сталкиваешься с внешним миром, тем лучше тебе будет удаваться приглушать эти тревоги. Ты увидишь, что они беспочвенны. Что все очень занятые и очень разные, и многие, как комары, подолгу об одном и том же думать не могут. Люди уже забыли о том, что произошло. С тех пор уже случилось пять других серьезных событий. Согласна?

Я неохотно пожимаю плечами.

– Тебе в это сложно поверить, поскольку ты застряла в своем мирке. Поэтому я и хочу, чтобы ты начала выходить из дома.

– Что? – От ужаса у меня вздергивается подбородок. – Куда?

– На главную улицу твоего городка.

– Нет. Не могу.

От одной только мысли об этом у меня грудь ходуном заходила, но доктор Сара не обращает на это внимания.

– Мы обсуждали такой метод терапии. Начать можно с очень короткой прогулки. На минуту-другую. Но постепенно выходить надо, Одри. В противном случае появляется риск, что ты действительно будешь вынуждена жить в заточении.

– Но… – Я сглатываю, даже говорить толком не в состоянии. – Но…

Перед глазами поплыли черные точки. В кабинете доктора Сары я всегда ощущала безопасность, но теперь она меня словно в огонь бросает.

– Да эти девочки могут оказаться где угодно, – возражает мама и хватает меня за руку, словно чтобы защитить. – А что, если она с ними столкнется? Две из них все еще учатся в нашем районе, знаете ли. Это просто возмутительно. Их должны были отправить подальше. И под словом «подальше» я подразумеваю действительно подальше.

– Я понимаю, что это сложно. – Внимание доктора Сары сосредоточено только на мне. – Я не предлагаю тебе идти одной. Но, Одри, я считаю, что уже пора. И уверена, ты сможешь. Назовем это «Проект “Старбакс”».

«Старбакс»? Она что, смеется?

К глазам подступили слезы. Пульс бешеный. В «Старбакс» я пойти не могу. Не могу.

– Одри, ты смелая сильная девочка, – говорит доктор Сара, словно читая мои мысли, и подает мне платочек. – Надо выходить за рамки привычного. Ты это можешь.

Нет, не могу.

На следующий день я пролежала в кровати двенадцать часов. От одной мысли о «Старбаксе» я скатываюсь по тоннелю страха в темную черную яму. Больно даже дышать. Я вздрагиваю от каждого громкого звука. Я даже глаза открыть не могу.

Мама приносит супа, садится на кровать и гладит меня по руке.

  20