очень нудно 
10 
Да. К тому же у него приятное лицо.
Так что я пересмотрела несколько раз.
На следующий день мама спускается после завтрака в леггинсах, коротком розовом топике и кроссовках. На груди у нее прибор, измеряющий пульс, а в руке – бутылка с водой.
– Готов? – кричит она. – Фрэнк, выходим! Фрэнк! ФРЭНК!
Лет сто спустя появляется Фрэнк. На нем черные джинсы, черная футболка, привычные кроссовки и хмурое лицо.
– Так бегать нельзя, – немедленно реагирует мама.
– Можно.
– Нельзя. У тебя есть какие-нибудь спортивные шорты?
– Спортивные шорты?
Полный презрения взгляд брата просто ужасен, я фыркаю от смеха.
– Что плохого в спортивных шортах? – начинает обороняться мама. – Вот в чем основная проблема молодежи. Вы ограниченные. Вы полны предрассудков.
Молодежь. Это слово служит сигналом того, что мама сейчас начнет проповедь. Я смотрю на нее от двери гостиной и, разумеется, замечаю и другие признаки. Взгляд задумчивый – наверняка есть что сказать… дыхание участилось…
Бинго.
– Знаешь ли, Фрэнк, тело у тебя всего одно, – накидывается она на него. – И его надо беречь. Ухаживать за ним! Ты, похоже, о здоровье совсем не задумываешься, о фитнесе и представления не имеешь, есть склонен только гадость, и это меня беспокоит…
– Когда я доживу до твоих лет, любую часть тела уже можно будет заменить на механическую, – равнодушно отвечает он.
– Ты представляешь, как часто у детей твоего возраста уже бывает диабет? – не унимается мама. – Сколько сейчас подростков с ожирением? А о проблемах с сердцем лучше и не начинать.
– Да, лучше не начинай, – мягко соглашается брат, чем, похоже, злит ее еще больше.
– И знаешь, в чем тут дело? Виноваты во всем компьютеры. Некоторые дети в твоем возрасте даже с дивана подняться не могут!
– Сколько таких? – острит Фрэнк.
– Что? – Мама смотрит на него озадаченно.
– Сколько детей в моем возрасте даже с дивана подняться не может? А то мне кажется, что это бредни. Ты что, в «Дейли мейл» это вычитала?
Она гневно смотрит на Фрэнка.
– Значительное количество.
– Штуки три. И то из-за перелома.
Поскольку я не могу сдержаться и хихикаю, мама бросает сердитый взгляд и на меня.
– Можешь потешаться надо мной, сколько хочешь, – возвращается она к Фрэнку, – но я к своим родительским обязанностям отношусь серьезно и не позволю тебе стать домоседом. Не дам тебе вести сидячий образ жизни. Так что давай. На пробежку. Для начала разогреемся. За мной.
Она начинает маршировать, водя руками, словно робот. Такое движение я видела на ее видеодиске с «упражнениями от Давины». Фрэнк вскоре присоединяется к ней, размахивая руками по кругу и закатывая глаза, как клоун. Мне уже рот ладонью приходится закрывать, чтобы не рассмеяться.
– Движения должны идти изнутри, – говорит мама. – Тебе надо бы заняться пилатесом. Ты слышал об упражнении под названием «планка»?
– Отстань уже, – бурчит он.
– Теперь растяжка…
Они начинают тянуться, нагибаясь, и тут в холл влетает Феликс.
– Йога! – кричит он со свойственным ему жизнелюбием. – Я могу делать йогу. ОЧЕНЬ БЫСТРО.
Феликс ложится на спину и начинает брыкать ногами в воздухе.
– Классная йога, – комментирую я. – Очень скоростная.
– И СИЛЬНАЯ. – Феликс смотрит на меня с серьезным лицом. – Я самый сильный йог.
– Ты самый сильный йог, – соглашаюсь я.
– Ладно, – говорит мама, подняв голову. – Фрэнк, сегодня начнем с малого, всего лишь коротенькая пробежечка…
– А отжиматься? – перебивает он. – Разве отжиматься перед выходом не положено?
– Отжиматься? – Мама на миг мрачнеет.
Я видела, как она отжимается под диск с Давиной. Не очень приятное зрелище. Она ругается, потеет, примерно после пяти раз сдается.
– А, да. – Мама снова берет себя в руки. – Отличная идея, Фрэнк. Можно отжаться пару раз.
– Может, тридцать?
– Тридцать? – Она вся белеет.
– Я начинаю. – И он падает. И тут же, почти положив лицо на пол, начинает ритмично качаться вверх-вниз. У него отлично получается. Серьезно, просто отлично.
Мама смотрит на него так, будто ее сын превратился в слона.
– Ты присоединишься? – спрашивает он, практически не сбавляя темпа.
– Ага, – говорит мама и встает на четвереньки. Пару раз отжавшись, она останавливается.
– Ты чего отстаешь, – говорит Фрэнк, тяжело дыша. – Двадцать три… двадцать четыре…
10 
