39 
Когда она дошла до рассказа об Аластаре, Коннор поднял брови и наклонил голову набок. Веселые глаза его вдруг стали настороженными.
— Так-так… События принимают интересный оборот, да?
— Брэнна очень расстроилась.
— Ну, так всегда, когда дело касается Фина. А то, что он прислал эту лошадку… Хм… Конечно, это сигнал, причем в первую очередь — ей.
— Предупреждение?
Он улыбнулся.
— Она может воспринимать это именно так.
— Но тебя это не огорчает.
— Так или иначе, что-то надвигается — неважно что. Мы это поняли в тот момент, как ты появилась у нас на пороге.
Он отвернулся к лесу и устремил взгляд в ту даль, куда Айона заглянуть не могла.
— Считай, это очередной этап, — произнес он. — А иметь в распоряжении хорошего коня — я бы сказал, нам это на руку.
— Но он принадлежит Фину, а если Фин — ну, не знаю… на стороне противника…
— Это не так.
— Но… Брэнна сказала…
— Узы крови, проклятия и отметины дьявола. — Коннор отмахнулся, будто сбросил с плеч старый пиджак.
— Он правда потомок Кэвона?
— Это так. Хотел бы я знать, кто не является его потомком — дерево-то вон какое ветвистое. Если ты от кого-то произошел, это еще не значит, что ты как он. У человека же есть выбор, так? Ты свой выбор сделала. Фин делает свой, это святая правда. И наша Брэнна, кстати, тоже. Она моя сестра, и без нее я вроде как и не дышу. А Фин — мой друг и всю жизнь им был. Вот я и иду по бровке, хорошо еще, балансировать умею.
— То есть ты не считаешь, что он источник зла?
Коннор замолчал, притянул Айону к себе и поцеловал в макушку, отчего ей стало так тепло на душе.
— Я думаю, зло может являться в бесчисленных обличьях. Но к Фину это не относится. И что с того, что Аластара прислал он? Если ты что-то купил — это еще не делает эту вещь твоей, ты можешь ее оставить себе, а можешь потерять, отдать… Это ты связана с этим конем, так ведь?
— Наверное, ты прав. Я вижу, ты Фину доверяешь. А вот Брэнна — нет.
— Можно сказать, у нее тут внутреннее противоречие. В этом вопросе — как ни в каком другом. Когда он надумает — вернется, тогда сама составишь мнение.
— Вы с детства были вместе? Ты, Фин и Бойл?
— Мы и сейчас вместе.
Она засмеялась, но с оттенком зависти.
— А у меня нет таких друзей. Когда мне было шесть, мы переехали, а в десять — родители развелись, потом опять переехали, все мотались туда-сюда, и снова переезжали, когда у каждого из них появилась новая семья. Наверное, здорово иметь друзей, с которыми вместе вырос.
— Друзья — они и есть друзья, когда бы они у тебя ни появились.
— Ты прав. Мне это по душе.
Он снова взял ее за руку, а другой рукой показал вперед — они уже входили в деревню.
— Вон там — развалины аббатства Конг. Симпатичные руины, туристы там любят побродить, хотя большинство приезжает из-за «Тихого человека»[5].
— Бабушка любит этот фильм. Я перед отъездом тоже пересмотрела.
— Каждый сентябрь у нас фестиваль в память об этом фильме. С размахом проводится. Два года назад сама Морин О’Хара приезжала. По-прежнему редкая красавица. Одновременно и королева, и одна из нас.
— Удалось познакомиться?
— Видел мимолетно. Памятный момент. Ты ведь сегодня по деревне не ходила?
— Нет, а куда спешить? У меня такое чувство, будто я здесь уже бывала. Это благодаря бабушкиным рассказам. Фотографиям. Путеводителю. Все так, как я себе и представляла.
Колоритные лавки, пабы и рестораны, небольшой отель, цветы в горшках и оконных ящиках, склоняющиеся к дороге, — и все это под сенью разрушенного аббатства. Магазины уже были закрыты, зато пабы работали, и на узких тротуарах тут и там попадались прохожие.
— И где же лавка Брэнны?
— А вон там, за углом и чуть вниз, рядом с чайным магазином. Сейчас у нее закрыто, но у меня есть ключ, можем взглянуть, если хочешь.
— Да нет, не надо. У меня же будет выходной?
— Конечно, будет. Бойл тебя загоняет будь здоров, но не до смерти.
Они прошли вниз по дороге, и она подставила лицо приятному свежему ветру.
— А чем пахнет? Торфом?
— Ну да. Нет ничего лучше, чем вечером затопить очаг торфяным брикетом и пропустить пинту пива под это дело. Вот здесь мы как раз то и другое и получим.
Он распахнул дверь и впустил ее в заведение.
Дрожжевой аромат разливного пива, земляной запах торфа, потрескивающего в очаге, — что может быть лучше? Народ усаживался на высокие табуреты у стойки либо садился за столики, чтобы поесть. Поверх звона стаканов стоял гул голосов.
39 
