очень нудно 
7 
– Ни одно местное учреждение не приняло бы женщину, – прагматично заметила Гарретт. – У меня не было выбора.
– Вы могли бы сдаться.
– Этот вариант никогда не рассматривается, – заверила она, и он улыбнулась.
Они прошли мимо захудалого здания, где располагался закрытый магазин, его разбитые окна были заклеены бумагой. Рэнсом протянул руку, чтобы провести Гарретт мимо кучи из пустых устричных ракушек, побитой керамики, и того, что оказалось гниющими воздуходувными мехами. Она рефлекторно сжалась от его лёгкого прикосновения к её руке.
– Не бойтесь меня, – сказал Рэнсом. – Я просто собирался помочь вам пройти по дороге.
– Это не страх. – Гарретт помедлила, прежде чем добавить с лёгким налётом застенчивости: – Полагаю, моя привычка оставаться независимой укоренилась слишком прочно. – Они продолжили идти по тротуару, но перед этим Гарретт поймала его мимолётный, тоскующий взгляд на её докторском саквояже. У неё вырвался короткий смешок. – Я позволю вам нести мою сумку, – предложила она, – если вы не будете скрывать свой настоящий акцент.
Рэнсом остановился и посмотрел на неё с внезапным удивлением, между его бровей залегла морщинка.
– Что меня выдало?
– Я заметила намёк на акцент, когда вы угрожали одному из солдат. И то, как вы коснулись вашей шляпы... медленнее, чем это обычно делают англичане.
– Мои родители были ирландцами, вырос я здесь, в Кларкенуэлле, – сказал Рэнсом как ни в чём не бывало. – Я не стыжусь этого. Но порой акцент становится помехой. – Протянув руку, он подождал, пока Гарретт отдаст ему сумку. На его лице появилась улыбка, когда он заговорил с акцентом, который, казалось, медленно подогревался на слабом огне, его голос изменился, став звучным и низким. – Итак, девушка, что бы вы хотели от меня услышать?
Ошеломлённая тем, как он на неё действовал, и почувствовав нервное покалывание в животе, Гарретт не спешила отвечать.
– Вы слишком фамильярны, мистер Рэнсом.
Он продолжал улыбаться.
– Но такова цена, если вы хотите услышать ирландский акцент. Вам придётся смириться с небольшими милашествами.
– Милашествами? – смутившись, Гарретт вновь продолжила идти.
– Комплиментами вашему шарму и красоте.
– По-моему, это льстивая чепуха, – твёрдо сказала она, – и я прошу меня от этого избавить.
– Какая вы умная, деятельная женщина, – продолжал он, как будто не услышав её, – и, что и говорить, у меня слабость к зелёным глазам...
– У меня есть трость, – напомнила ему Гарретт, порядком раздражённая его издёвками.
– Вы бы не смогли ею причинить мне вред.
– Возможно, – уступила она, стиснув рукоятку. В следующий момент она взмахнула тростью и нанесла горизонтальный удар, не слишком сильный, чтобы причинить серьёзный вред, но достаточный, чтобы преподать неприятный урок.
Вместо этого, к её негодованию, урок преподали Гарретт. Удар был ловко блокирован её же собственной кожаной сумкой, а трость снова вырвали из рук. Саквояж с грохотом ударился о землю, содержимое задребезжало. Прежде чем Гарретт успела отреагировать, она оказалась прижатой спиной к груди Рэнсома, с тростью поперёк горла.
Возле уха послышался манящий, согревающий словно виски, голос:
– Вы заранее подаёте сигналы о своих действиях, дорогая. Это плохая привычка.
– Пустите, – выдохнула она, извиваясь и беспомощно негодуя.
Хватка Рэнсома не ослабла.
– Поверните голову.
– Что?
– Поверните голову, чтобы ослабить давление на трахею, и ухватитесь за трость правой рукой.
Гарретт замерла, когда поняла, что он говорит ей, как вырваться из его хватки. Медленно она повиновалась.
– Возьмитесь за трость с внутренней стороны, чтобы защитить горло, – сказал Рэнсом и подождал, пока она выполнит его указания. – Ага, именно так. Теперь потяните за конец трости и ударьте меня левым локтем по рёбрам. С вашего позволения, не сильно. – После того, как она исполнила это движение, он наклонился вперёд, как будто сгибаясь пополам. – Хорошо. Возьмите трость обеими руками... шире... и, ныряя под мою руку, резко проверните.
Гарретт следовала его инструкциям, а потом... практически чудесным образом... оказалась на свободе. Она повернулась и посмотрела на него с недоумением и восхищением. Гарретт не могла решить, поблагодарить его или стукнуть по голове.
Рэнсом наклонился, подобрать докторскую сумку, с вкрадчивой улыбкой. У него хватило наглости предложить ей взять его под руку, как если бы они были степенной парой, прогуливающейся по Гайд-парку. Проигнорировав этот жест, Гарретт снова начала идти.
7 
