Последние отзывы

  17  

— Но почему? — в конце концов рискнула она.

— Моих родителей убили, когда мне было семнадцать лет.

Он возненавидел себя за то, что сказал ей это. Было ощущение, будто она вытаскивала наружу всю его подноготную, без усилий, просто смотря на него этими мягкими, понимающими глазами. Салливан вернулся в режим защиты так быстро, как только мог.

— Лучше, чтобы это не вылезло в интервью. Я не хочу сочувствия. Ни от кого.

У нее открылся рот, будто она хотела сказать что-то ободряющее. Но Сара правильно поняла его взгляд и промолчала. Но со своим взглядом она ничего не могла поделать. Ее глаза, нежные, ласковые, не просто сочувствовали, но, казалось, разделяли его боль. Он неловко пожал плечами.

— Не волнуйся. Я не буду ничего этого говорить. Я даже не знаю, почему я тебе сказал это.

— А что ты ответишь, если тебя спросят, зачем ты прыгнул в реку за собакой? — с любопытством спросила она. — Временное помутнение рассудка?

Он посмотрел ей в лицо и вздохнул:

— Я скажу: подумал, что собака принадлежала ребенку, которого я видел катающимся на велосипеде, и не хотел, чтобы он лишился ее.

— Ого, — довольно ответила она, — это мило.

Она так и не поняла. Оливер Салливан не милый.

— Так вышло, — мрачно сказал он, — щенок ему не принадлежал. Хозяин до сих пор не найден. И если на следующей неделе его не заберут, то его отдадут в добрые руки.

— Об этом хорошо упомянуть. Это привлечет много внимания к Кеттлбэнду.

— Поверь мне, уже привлекло. На прошлой неделе в участок позвонили из Германии по поводу этой собаки.

— Если бы ты упомянул об этом, было бы просто чудесно!

— Я постараюсь, — сказал он.

Ее энтузиазм, казалось, должен был его раздражать. Но он был так же мил, как и ее желтый сарафан. Такое ощущение, будто у нее дар заставлять его вспоминать то, что он не хочет, и разбивать барьеры, которые, как он думал, были хорошо укреплены.

— Так, — она приложила карандаш к губам, — как ты сможешь участвовать в Празднике лета?

Он вздохнул, и не потому, что она упомянула о Празднике лета. Сара привлекла его внимание к своим губам, полным и пухлым. Они были созданы для поцелуев.

— Никак.

— Я не понимаю, почему ты так циничен в этом, — сказала она.

— Я циничен во всем.

— Нет, это не так.

— Послушай, — сказал он, — мне кажется, что небольшой фестиваль не может сильно помочь городку. Я не понимаю, на что ты рассчитываешь.

— Он вернет летних туристов. Он оживит тут все. Он принесет нужные деньги. Он снова вернет нас на карту. Все те люди, что приедут сюда, поймут, насколько это прекрасное место для жилья.

«Оставь ее с иллюзиями», — приказал себе Салливан.

Но он так не сделал. На самом деле, он внезапно почувствовал, что ему уже порядком надоели иллюзии. Например, иллюзия, что он когда-нибудь поцелует эти восхитительные губы.

Его мрачный цинизм сможет затушить исходящий от нее свет буквально за три секунды.

— Знаешь, Сара, я здесь не очень давно, но этот город бедствует потому, что несколько градообразующих предприятий свернули свое производство. Заводы закрыты. Как это может быть прекрасным местом для жилья, если тут нет работы? Что действительно надо Кеттлбэнду, так это рабочие места. Реальная, постоянная работа.

— Но твоя сестра вместе с семьей переехала сюда, — сказала она.

— Джонатану приходится постоянно ездить в Мэдисон. Он снимает квартиру недалеко от работы и остается там, если слишком устает. Он многим жертвует ради того, чтобы моя сестра могла жить в маленьком городке своей мечты. Я думаю, что эта авария случилась из-за его утомленности постоянными поездками.

— И ты сказал это своей сестре? — спросила она, откровенно ужаснувшись.

— Да, сказал.

К сожалению. В конце концов, он все равно остался без печенья, даже после того, как сказал сестре о своем согласии на интервью.

— Не надо было это говорить ей.

— Это реальность, — сказал он.

Она вздрогнула.

— Праздник лета поможет Кеттлбэнду, — сказала она уперто.

— Я тут проверил кое-что. Его отменили, потому что затраты никак не оправдывались временным наплывом посетителей.

— Я очень осторожна с бюджетом, который мне выделили. Я пополняю его еще с несколькими людьми.

— Я знаю. Моя сестра отдаст на благотворительность мои печеньки.

Одна мысль об этом делала его мрачным. Как и то, что Сара Макдугалл, с ее добрыми глазами и желтым сарафаном, выманила у него информацию, которую он был не готов обнародовать.

  17