очень нудно 
10 
Курсы проходили в здании родного техникума на краю города, и съехавшихся на них слушателей поселили в до боли знакомом общежитии. Даже ремонт, кажется, с тех пор не делали. Женька бросил на кровать свой неразлучный рюкзак, подошел кокну и вздрогнул: оно выходило уже не на лес, а на новостройку. Столица разрасталась, природа отступала.
— Привет, коллега! — На соседнюю кровать грузно опустился незнакомый мужчина лет на десять старше Женьки. — Ты из какого района?
— Северное Омлошье.
— А его разве не упразднили? — удивился сосед.
В лесничестве давно ходили слухи, будто большую часть района собираются отдать под фермерские хозяйства, а меньшую — присоединить к соседнему, но пока, тьфу-тьфу-тьфу, приказа о тотальной расчистке не поступало, велись только плановые и санитарные вырубки.
— Нет, — коротко ответил Женька. — Надеюсь, и не упразднят.
Лекции, как Женька и ожидал, оказались неимоверно скучными и пустыми: про передовые технологии ухода за лесопосадками («А передовое оборудование для этого нам кто-нибудь даст?!»), про важность техники безопасности и правильного режима труда и отдыха (дружный хохот в аудитории), про новые инвазивные виды и методы их контроля (это было бы интересно, если бы Женька не следил за темой в инфранете, а так он и сам мог по ней лекции читать). Но в субботу предстояло сдавать зачет, так что приходилось вслушиваться и вдумываться.
Настоящая учеба начиналась вечером, когда лесники собирались у кого-нибудь в комнате, вспоминали студенческие деньки и делились реальным, живым опытом. В такой компании Женька чувствовал себя непривычно свободно и уютно, здесь его работу воспринимали всерьез, а не смотрели со снисходительной жалостью, как на малость сдвинутого: «А-а-а, лесник…» Не то чтобы это заставляло Женьку усомниться в выборе профессии, но такого же одержимого ею напарника ему все-таки очень не хватало.
Успешно сдав зачет (принцип тот же: пришел на него — уже молодец!), в воскресенье лесник удрал с торжественного фуршета, едва тот начал перерастать в пьянку. Родители Женьки переехали из поселка в столицу, когда он учился на втором курсе, и, в отличие от будущего лесника, прекрасно там прижились. В доме, как всегда, царила атмосфера жизнерадостной психушки: две сестры успели выйти замуж, и новое поколение ползало по полу вперемешку с кошками, собаками и даже мимикрирующей эдемской черепахой, на которую Женька чуть не наступил; братья и зятья смотрели футбольный матч, шумно болея за любимую команду; мама непрерывно что-то готовила; папа философски попыхивал трубкой на веранде. Все они Женьке бурно обрадовались, завалили расспросами и рассказами, сунули в одну руку свежий пирожок, а в другую — свежего племянника, требуя немедленно одобрить обоих. Женька тоже соскучился по родне, но пять часов спустя, по дороге на станцию, в его душе преобладало чувство глубокого облегчения: ура, все долги отданы и можно вернуться в свой тихий, уютный модуль!
Когда огни столицы остались позади, Женька прижался лбом к холодному окну аэробуса, тщетно пытаясь вычленить из расстилающейся внизу черноты знакомые очертания леса. Во время курсов он старался не думать о своих проблемах, да и времени-то особо не было, но сейчас они настигли его, как отпущенная резинка. Интересно, передал ли киборг хозяину послание лесника и как долго браконьер над ним смеялся? А главное, что они успели в отместку натворить?!
* * *
После завтрака Женьке все-таки пришлось идти в балку, потому что перед сном его кольнула тревожная мысль: а вдруг браконьер попытается подставить лесника и анонимно отправит останки капкана в полицию? Далеко не факт, что шериф станет рассматривать подобную кляузу, к тому же сам по себе кусок капкана ничего не значит — может, Женька просто проверил, рабочий ли он, и сразу собственноручно уничтожил. Но все равно надо убедиться, что там просто обугленная земля, а не дырка на месте выковырянной улики.
Соскучившийся за неделю Филька увязался за лесником и дошел с ним до самой балки. Женька облегченно вздохнул: этой ночью кабаны обновляли тропу, вон раскопанный мох, вот растоптанный трупик старого, пожелтевшего и слишком горького груздя. Филька принялся с энтузиазмом что-то вынюхивать, а потом чавкать.
Через триста метров тропа оборвалась, исчезла под зеленым ковром. Кабаны долго крутились на этом месте, даже лежки устраивали, а потом почему-то повернули назад. Лесник обернулся — Филька тоже куда-то пропал.
10 
