Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
38 
– А в университете ты, конечно, была единственной студенткой, которая жила в пентхаусе и на занятия тебя возил личный шофер.
– Разве я сейчас живу в пентхаусе? И разве ты видишь у меня шофера?
– Ты просто решила оставить его в Лондоне.
Она вызывающе вздернула подбородок:
– А может, начать с того, что шофера у меня никогда не было? Ни за что не поверила бы, Роган, но ты сноб навыворот!
Он угрожающе прищурился:
– Это еще что такое?
– Это значит, что ты считал возможным побаловаться с бедным доктором из университета, а с богатой наследницей…
– Побаловаться… – тихо повторил он.
– Ну, заняться любовью. Или, точнее, сексом. В чем дело, Роган? Испугался богатой наследницы?
Кровь ударила в голову Рогана. Он словно ослеп и ничего вокруг не видел, кроме лица Элизабет, ее взъерошенной головы и подрагивающей от презрения верхней губы.
Роган утратил присущую ему осторожность. Он развернулся и вплотную подошел к ней.
Она испуганно ахнула и попятилась:
– Что ты собираешься…
Довольный, Роган хмыкнул, потому что, отступая, Элизабет уперлась в один из кухонных буфетов. Деваться ей теперь было некуда.
– Естественно, собираюсь совратить наследницу, – заявил он.
Он стоял так близко к ней, что видел, как бьется жилка на ее горле, и ощущал легкий запах ее духов. Так могло пахнуть только от Элизабет.
– Роган…
– Элизабет… – хрипло бормотал он, медленно наклоняя голову.
Подбородок Элизабет слегка приподнялся, а губы против ее воли приоткрылись, дыхание стало неровным. Она просто стояла и ждала, когда Роган ее поцелует.
Но он вдруг остановился:
– Скажи, что хочешь меня, Бет.
Элизабет вздохнула глубоко-глубоко. Она чувствовала себя загнанным оленем.
– Ну же, Бет…
– Да… – мучительно выдавила она.
– Скажи полностью.
Она проглотила комок, понимая, что разбудила спящего тигра, и хрипло выговорила:
– Я хочу тебя. Да, Роган, я тебя хочу! – Она сделала шаг вперед, крепко прижалась к нему, обняла за плечи и добавила жалобно: – Я хочу тебя, Роуг.
Поцелуй его был глубок, горяч и жаден. Элизабет чуть не задохнулась. Но ей этого было мало. Одна рука Элизабет по твердой груди и плоскому животу Рогана скользнула вниз…
Роган оторвался от ее губ и чуть-чуть отступил.
– Расстегни блузку, Элизабет, – хрипло попросил он.
– Я не могу, – простонала она.
– Можешь. Ну же, Бет, давай.
Она трясущимися пальцами начала расстегивать пуговицу за пуговицей.
– Медленнее!
Он теперь не касался ее, и ей казалось, что она чего-то лишилась.
Наконец расстегнута последняя пуговка, прохлада овеяла прикрытую кружевом грудь.
Роган прорычал:
– Сними это.
– Роган…
– Я сказал, сними! Так, чтобы я мог поцеловать.
Медленным движением плеч Элизабет сбросила с себя блузку и уронила на пол.
– Так-то лучше. – Он легко приподнял ее и посадил на столешницу. – Теперь лифчик.
– Ты хочешь, чтобы я все делала сама?
Роган невесело улыбнулся:
– Я хочу, чтобы стало ясно, кто кого соблазняет.
Элизабет коротко вздохнула:
– Не надо так, Роган.
– Надо, – отрезал он и заключил ее в кольцо своих рук. – Я хочу проникнуть в тебя, Бет. Хочу овладеть тобой. Хочу дать тебе такое наслаждение, что ты будешь умолять меня остановиться. Теперь лифчик долой!
Ей следовало бы рассердиться или даже испугаться, но вместо этого Элизабет чувствовала глубинную дрожь в теле, желание, жажду, потребность.
Ей нужен Роган… Немедленно!
Она слегка подалась к нему:
– Тогда расстегни.
Не отрывая взгляда от Элизабет, он потянулся ей за спину, ловко расстегнул лифчик, одну за другой спустил бретельки. Шелковая тряпочка упала на пол.
У Элизабет пересохли губы, кожа горела, бедра жгло огнем…
Роган опустил глаза на грудь Элизабет. Она затаила дыхание и ждала, когда он ее поцелует. Жадно ждала.
– Роган… – Она не могла больше вынести этой муки и накала темного взгляда. – Роган… я хочу тебя сейчас же.
Роган поднял горящий взгляд и всмотрелся в лицо Элизабет. У нее потемнели глаза, зрачки расширились, щеки пылали, губы немного приоткрылись…
О да, Элизабет его желала… Этого он и добивался, когда приступал к соблазну.
Единственная проблема состояла в том, что ему грозила опасность полной утраты контроля над собственным телом…
38 
