Последние отзывы

  200  

Я не могла отвечать ни на какие вопросы — боль затопила весь мир, не оставив места ни для палача, ни для тюрьмы, ни для меня лично.

Наверное, я лишилась сознания, потому что, когда пришла в себя, была ночь и солдаты уже ушли. Маленький очаг, от которого шло слабенькое тепло, пока палачи делали свою работу, стал холодным и черным, вокруг не было ничего, кроме стонов страдальцев.

Я поняла, что лежу на полу, а мои лодыжки прикованы к стене. Хотя меня сняли со страппадо, оно продолжало делать свое дело. Каждая косточка, каждый мускул в теле дрожали и вскрикивали от малейшего движения. Однако боль вынудила меня пошевелиться. Стиснув зубы, я села, привалилась спиной к сырой стенке и вытянула перед собой закованные ноги. Лишь теперь я поняла, что не знаю не только времени суток, но и того, провела ли в подвале день или неделю. Искаженные воспоминания расплывались.

Порошок уже не действовал, зато сохранилось ощущение полного освобождения и облегчения. Вероятно, я поступила глупо, не воспользовавшись возможностью и не убив Чезаре, но меня это не волновало. Как я, Джироламо и Катерина, он тоже был ранен в самое сердце, и мне оставалось лишь молиться, чтобы Борджа прожил достаточно долго, осознал свое злобное горе и сумел избавиться от него.

Я услышала писк и вздрогнула, когда по ногам пронеслась пара крыс. Если бы я могла, то подняла бы руку и прогнала их.

А так я лишь закрыла глаза и шепотом обратилась к ангелу:

— Если ты действительно существуешь, то должен появиться сейчас. Ведь я уже повинуюсь тебе. Подари мне хотя бы это, прежде чем я увижу палача.

В ответ послышался топот крысиных лапок по камням и слабые рыдания кого-то из моих товарищей по несчастью, кто умолял Господа послать ему смерть. Я привалилась головой к холодному камню в надежде заснуть. Крысиный писк становился все громче, но ни один грызун не приближался ко мне.

Вероятно, я задремала, потому что, когда снова открыла глаза, эти звуки сменились женским плачем.

Я оказалась уже не в подвале дома Нумаи, а во дворце, где была всего однажды, после смерти герцога Галеаццо, — в шикарной спальне Сфорца, устроенной в замке Павии. Из домовой церкви, расположенной через две двери отсюда, доносились чудесные голоса певцов герцога, исполнявших рождественский гимн.

Однако в спальне праздничное пение заглушали пронзительные крики. Сидя на полу у массивной кровати, я наблюдала, как охваченный вожделением герцог со спущенными рейтузами бьет молодую женщину, подмяв ее под себя. Я находилась слишком низко, чтобы рассмотреть ее лицо. Галеаццо высоко задрал юбки, обнажил белую плоть от бедра до пятки и втиснулся между ее ногами.

— Второго раза я не потерплю! — прорычала женщина по-французски. — Клянусь, я убью тебя! За мое бесчестье ты заплатишь жизнью!

Галеаццо снова ударил ее, затем с бешеной силой вошел в плоть. Он придавил жертву своим весом, зажал ей рот рукой и начал совершать ритмичные движения.

Только теперь я осознала, что еще один голос — высокий, явно детский — все это время кричал по-французски:

— Маман! Маман! Прекратите, месье, ей же больно!

Я наблюдала, как худенький мальчик пробежал мимо меня к кровати и попытался оттащить герцога от матери.

— Оставьте ее! — кричал он. — Умоляю!

Герцог протянул за спину свободную руку и ударил мальчика в челюсть. Тот отшатнулся, не в силах выдержать удар, и упал на пол.

Я заплакала и завопила:

— Перестань! Помогите кто-нибудь! — Я не сразу поняла, что кричу по-французски, как и мальчик. Я силилась поднять руку, ногу, но пронзительная боль не давала пошевелиться.

Мальчик снова вскочил на ноги. Я испугалась за этого милого ребенка лет десяти, худенького и высокого для своего возраста, с карими глазами орехового оттенка и каштановыми волосами.

«Как он похож на Маттео», — подумала я, а в следующий миг увидела кровь у него на верхней губе, рассеченной ровно посередине.

Я беспомощно смотрела, как Маттео быстро оглядел комнату и схватил со стола у камина тяжелый золотой подсвечник. Он снова кинулся к герцогу Галеаццо и на этот раз ударил его по затылку. Тот взревел и развернулся, собираясь отнять у мальчика оружие.

Маттео ударил герцога во второй раз с такой силой, что подсвечник завибрировал, издавая протяжный металлический гул. Насильник упал и замер, а женщина выбралась из-под его обмякшего тела.

  200